Ознакомительная версия.
За разговором мы миновали деревянный пригород, как-то незаметно прошли через широченный проем, зияющий на месте ворот в полуразрушенной деревянной стене, и оказались в Москве.
Земляной город, он же нижний город, почти не отличался от того, что мы видели раньше. Те же неказистые бревенчатые избы без труб на крышах, те же покосившиеся и подгнившие заборы, те же груды нечистот прямо на улицах, те же оборванные неторопливые люди. А вот за белокаменной стеной Замоскворечья открывалась совсем другая Москва.
Сидор сказал, что раньше эта стена входила в систему оборонительных сооружений города, но затруднился сказать, использовалась ли она хоть раз по прямому назначению. Наполеон в этом мире не вторгался в Россию, Лжедмитрий был разбит под Смоленском, и последним иностранным войском, осаждавшим Москву, скорее всего, была орда какого-нибудь крымского хана. Хотя, кто его знает, в книге Аркадия было написано, что Русь и Орда долго существовали в режиме личной унии…
Как бы то ни было, сейчас стена Замоскворечья исполняла только декоративные функции, как и стены Кремля, Китай-города и Белого города. Все эти стены регулярно подновлялись из городской казны, но никто не относился к московским стенам как к оборонительным сооружениям. И действительно, глупо отгораживаться стеной от противника, умеющего сотворять ангелов, драконов, горгулий и всякую другую летающую нежить. А без летающих тварей, как авторитетно объяснил Сидор, к осаде приступают только неисправимые оптимисты, а по-местному - богом обиженные придурки.
За белокаменной стеной начиналась белокаменная и златоглавая Москва. Контраст разительный - ни одного деревянного сруба, даже сараи сложены из чего-то, похожего на шлакоблок. По словам Сидора, еще Николай Василиск запретил строить в Москве деревянные дома во избежание пожара и с тех пор этот закон неукоснительно соблюдается. В этом есть своеобразный шик - отгрохать любимой собаке будку из уральского хрусталя и обложить ее самоцветами, украсить нужник ионическими колоннами, покрыть крышу сусальным золотом, а потом нанять трех священников, чтобы молитвами запрещали непогоде и воронам портить драгоценную кровлю. Здесь нет шестисотых мерседесов, но настоящий новый русский найдет, чем выделиться, в любом мире и в любых условиях.
Насколько я понял из сбивчивых объяснений Сидора и его подчиненных, государственное устройство этой России выглядит следующим образом. Во главе державы стоит государь император Николай Александрович, самодержец всероссийский, царь польский, король шведский, шах иранский и прочая. Правит император самодержавно, какие-то политические механизмы существуют, имеется Государева Дума, какие-то приказы, страна разделена на губернии, но целостной картины государственного управления, судя по всему, не представляет никто, включая самого императора. Потому что это ненужно, ведь все, существующее в пределах Российских, существует по государеву волеизъявлению, и стоит ему только захотеть, как Дума будет распущена, приказы разогнаны, а губернаторы перевешаны. Вряд ли император поступит так в реальности, но местными законами такие действия не воспрещаются.
Во главе русской православной церкви стоит митрополит Филарет, молодой, но энергичный служитель господа, в прошлом простой крестьянин из Сибири. Патриарха нет, патриарший престол пустует с тех самых пор, как бусурмане повоевали Царьград, тогда митрополиты не смогли договориться, кто их них главнее, и, наверное, не договорятся уже никогда. Если грузинская и армянская митрополии негласно признают верховенство русской церкви, то от сербов и греков этого не дождешься, по крайней мере, до конца войны. А если война окончится победой, то в Российскую империю войдут все православные земли и тогда Филарет воссядет на Цареградском престоле не как митрополит всея Руси, но как патриарх всех истинно верующих.
Считается, что церковь не имеет светской власти, но на самом деле все не так просто. Силу и славу русского войска составляют боевые монахи, способные силой молитвы обрушить огненный дождь с ясного неба на пару квадратных километров вражеской обороны или сотворить из лошадиных трупов ужасного трехглавого змия, не имеющего аналогов во всем цивилизованном мире. Стрельцы потому и носят камуфляж, что сила молитвы тренированного человека в этом мире нисколько не уступает силе огнестрельного оружия, а святые представляют собой самое настоящее оружие массового поражения.
У обычного воина есть только один шанс против обученного монаха - ударить исподтишка, пока убийственное слово не только не произнесено, но и не сформулировано. Только мало кто рискнет напасть на монаха, потому что все помнят о том, что следует за удачным нападением. До сих пор меня передергивает при воспоминании о бывшей деревне Михайловке.
Священники повсюду - в каждый пехотный батальон входит взвод боевых монахов, в каждом околотке городовой стражи имеются бойцы особого назначения в фиолетовых рясах, всюду, где одновременно собирается больше двух десятков стражников, обязательно присутствует хотя бы один монах. Все школы здесь церковноприходские, других не бывает, об университетах здесь и не слыхивали, говорят, что при монастырях есть какие-то продвинутые учебные заведения, но чтобы причаститься к высокой науке, надо принять столько обетов, что мало кто отваживается вступить на сей тернистый путь. Единственный вид живописи - иконы, скульптуры и литературы не существует, классическая музыка вроде бы есть, но запрещена к прослушиванию недуховными лицами, дабы не вводить в искушение незрелые души. Обучение грамоте может разрешить только духовный отец, он же благословляет все мало-мальски серьезные дела, начиная от вступления в брак и заканчивая тем, на какой рынок везти продавать картошку. Ежемесячная исповедь обязательна, регулярно проводятся выборочные проверки искренности с использованием специального волшебства, за сокрытие грехов полагается прилюдное покаяние, за неискренность в прилюдном покаянии - пожизненная кабала в монастыре. Оскорбление монаха карается на усмотрение оскорбленного, вплоть до смертной казни, несанкционированное обучение грамоте - ослеплением, чтение священного писания нерукоположенным лицом - пожизненной каторгой без права помилования, то же самое вслух - смертью через сожжение заживо.
Я спросил Сидора, почему при всем этом считается, что державой правит не митрополит, а император, и Сидор ответил, что хула на императорский двор карается отсечением головы. Это я уже слышал.
Несмотря на драконовские законы, люди на улицах не кажутся печальными. Люди как люди, нарядные и оборванные, довольные и печальные, трезвые и пьяные, нормальная городская толпа. Не такая плотная, как в метро в час пик, и не такая нарядная, как в "Сибирском цирюльнике", толпа как толпа. Бабы, похожие на матрешек, закутанные до самых ушей в разноцветные шерстяные платки, громогласно обсуждают, что Матренин муж за одну ночь прокутил недельное жалование, но уже опохмелился и снова работает, и вообще, Матрене с мужем повезло, не то что Настасье… Двое татар, один - пожилой усатый мужик, другой - совсем мальчишка, с натугой волокут по колдобинам тележку с чем-то тяжелым, запакованным в ткань, похожую на брезент. Вот мимо прошел монах, так основательно закутанный в черную рясу, что больше похож на инопланетянина из компьютерной игры, чем на живого человека. Мальчишки в натуральных меховых ушанках, совершенно не гармонирующих с заплатанными штанами из грубой дерюги, играют в снежки прямо посреди улицы, прохожие ругаются, но проходят мимо, не отвлекаясь на расшалившуюся молодежь. Стайка девочек-подростков в песцовых шубках оживленно обсуждает происшедшее на последнем приеме у какого-то советника, сзади чинно следуют два телохранителя, похожие на казаков из исторического фильма, их сабли чиркают концами ножен по мостовой. Кстати, здесь есть брусчатая мостовая, в отличие от пригорода. А вдоль особо богатых домов даже выложены тротуары с бордюром. Улицы густо посыпаны конским навозом, но к этому быстро привыкаешь и уже через пять минут перешагиваешь через смерзшиеся кучки, не испытывая никаких особенных чувств. Интересно, местные дворники принципиально игнорируют эти катышки?
Ознакомительная версия.
