— Мы давно не воюем на Земле, — пояснил Игорь. — Она слишком маленькая для наших войн. А так — я видел только хроники… Да брось же ты смолить! Ты что, там, у себя, не соображал, что прокуренного унюхают за километр?! Степан сделал стойку и внимательно посмотрел на сигарету:
— Правда, что ль?
— Доказано, — кивнул Игорь,
— Жа-аль… — протянул Степан. Провел ладонью по столику, потом спросил вдруг: — Хочешь, спою? У меня, правда, голос так себе. Но мы эту песню очень любили…
Он еще раз провел по столу ладонью, убрал со лба волосы и негромким, слегка сбивающимся голосом запел — правда, довольно приятно:
Не секрет,
Что друзья в облака обожают
Уноситься на крыльях и без,
Но бросаются к нам,
Если нас обижают,
К нам на помощь бросаются
Даже с небес…[11]
Игорь удивленно сел на кровати и в следующий миг поддержал Степана хорошо поставленным на уроках музыки дискантом:
— Не секрет,
Что друзья не растут в огороде,
Не продашь и не купишь друзей…
— У вас ее тоже поют? — удивился Степан. — Ёк, приятная неожиданность…
— Давай допоем, что ты? — улыбнулся Игорь и, встав, подошел к столу. Присев на край, Степка помедлил и кивнул:
— Не секрет,
Что друзья убегают вприпрыжку,
Не хотят на цепочке сидеть!
Их заставить нельзя
Ни за какую коврижку
От безделья и скуки
Балдеть!
Не секрет,
Что друзья — это Честь и Отвага,
Это — Верность, Отвага и Честь!
А отвага и честь —
Это рыцаря шпага,
Всем глотателям шпаг
Никогда их не съесть…
— А где сейчас остальные… — Степка запнулся, но решительно закончил, — наши?
— Остальные? — Игорь задумался. — Ну… Женька сейчас гоняет на НЛО по холмам вокруг станицы, а, может, и по всему уезду… Сзади у него сидит Лизка, обняла его за талию и прижалась щекой к куртке на спине. Борька с Катькой, наверное, устроились у себя на станции, слушают музыку и молчат, им и без разговора хорошо. Зигфрид оккупировал тир внизу и упражняется в стрельбе. Короче, никто не спит.
— И мы не спим, — засмеялся Степка. — Знаешь, я хочу есть. Спустимся вниз?
— Одеваться неохота, — поморщился Игорь. — Давай закажем сюда.
* * *
Этой ночью Алые Драгуны и ополченцы под командой генерал-губернатора закончили операцию по захвату Кухлона.
2.
Все увидели, что дирижабль все-таки испугал и — даже больше — поразил Степку. Он резко побледнел, на висках выступили капли пота.
А между тем, это был самый обычный армейский «Облако-500». Не очень даже и большой, особенно если сравнивать с непредставимо огромными транспортами «Слон» или даже пассажирскими «Полет-Т». Серо-стальной, с трехъярусной гондолой, казавшейся маленькой в сравнении с тушей баллона, на котором были нанесены огромные опознавательные знаки и надпись стилизованно-славянским шрифтом:
ПОКОРИТЕЛЬ РАССВЕТА
Дирижабль слегка «водило» у решетчатой причальной мачты, лифт стоял внизу, и около него замер Ревякин…
…В эту ночь все-таки удалось поспать — по крайней мере, Игорь поспал, часа три, а, когда проснулся, Степка тряс его за плечо со словами:
— Пойдем кофе попьем. Четвертый час.
— Ты приготовь, а я сейчас оденусь, — Игорь поднялся на локте…
…Когда они выходили, было еще темно, сыро и туманно. Белесые клочья плавали на. пустой улице. Около киоска, завернувшись в куртку, стоял и отчаянно зевал Зигфрид — вид у него был тоже не очень выспавшийся, но поприветствовал остальных он с энтузиазмом, который тут же объяснил:
— Устал ждать. Где остальные?
— Будут, — буркнул Степка. — Вы, я погляжу, за последние три века так и не изменились ни фига…
— Почему за три века? — проявил неподдельный интерес Зигфрид, но щекотливая тема была пресечена в начале развития появлением Бориса и Катьки. Последние несколько дней они вообще были неразлучны, и Игорь сильно подозревал, что Борька все-таки прояснил свои отношения с девчонкой (правда, он не знал, что произошло это объяснение у рыбного садка на биостанции, а единственный свидетель — щуренок — в данный момент уже плыл где-то по рекам материка.). Во всяком случае, эта парочка старалась находиться как можно ближе друг к другу и прямо-таки изливала на окружающих свет, тепло и душевное единение.
— Что вы все такие грустные? — весело спросил Борька. Игорь с удовольствием отметил, что на его личном проводнике все пригнано и сидит, как вторая кожа. Видно, что для него поход — привычное дело. Впрочем, так же — или немногим хуже — выглядели все здешние ребята и девчонки. Лесовики, чтоб их…
— Просто не очень выспались, — ответил Игорь.
— Давайте пожуем, — Катька достала из набедренного кармана отпотевший изнутри пластиковый пакет. — Пирожки с мясом… Кому?
— Всем, — Игорь чихнул, покрутил головой. — Когда успела?
— Не я, мама, — девчонка ловко раздавала еще горячие пирожки. — Говорит, что я все равно готовить не умею — это я-то!!! — она искренне возмутилась. — Лопайте, лопайте…
— А эти четыре? — Зигфрид подбородком указал на пакет.
— Молчи, недоразумение… — отмахнулась Катька. — А, вот они?
Женька и Лизка тоже шагали вместе, на ходу перебрасываясь, как мячом для регби, здоровенной южной дыней, какие развозили по всей Сумерле из Хрустального на Новом Мадагаскаре.
— На верхотуре съедим, — не здороваясь, пояснил Женька, и все семеро зашагали по улице в ряд…
…Ревякин был сух и официален. И Игорь заметил, что Степка смотрит на подтянутого, запаянного в форму кадета с легкой ностальгией. "Были когда-то и мы рысаками…" — всплыла в мозгу фраза, которую любил повторять отец. Из какого-то старого романса…
Вблизи дирижабль казался не просто огромным — он закрывал утреннее небо.
— Добро пожаловать на борт "Покорителя рассвета", — Ревякин отдал честь и отступил, давая проход не открытую платформу лифта.
— Если страшно — держись ближе к центру, — шепотом сказал Игорь Степке. Тот поморщился:
— Я не высоты боюсь, а дирижаблей…
Платформа плавно пошла вверх. В креплениях мачты начал посвистывать незаметный внизу ветер; станица уплывала под ноги, а лес раскидывался все дальше и дальше, до самого горизонта. В приближающихся небольших дверях стояли трое кадетов, придерживавших створки. И уже через две минуты вся группе вошла на нижнюю палубу. Экипаж, выстроенный вдоль левого борта, прокричал, вскидывая фуражки:
