— Чья теперь очередь? — спросила Старуха, зная, что очередь была ее.
— Моя, — вдруг сказала Девушка.
Они были поражены.
— Ты же была уже там.
— Я не боюсь этого Коттрела, а Старуха боится, и вы все боитесь.
Они попытались возражать, но все, что они говорили, звучало неубедительно.
— Кроме того, — добавила Девушка, — может быть, пришло время и мне поучаствовать в главном эксперименте.
Они молчали.
— Вы все надеетесь и боитесь. Но боитесь вы больше, чем надеетесь. Вы бормочете «Распадись и Восстань», но вы боитесь распада и боитесь, что не сможете потом восстать. Вы боитесь смерти.
Они все еще молчали. Если Девушка собиралась их судить, никто не собирался ее останавливать.
И это могло привести к тому, что их станет Четверо. Это будет несчастьем, конечно. Но, если Пятерке суждено было стать Четверкой, то Девушку все они были готовы потерять.
— Хорошо, — сказал Старик, — ты отправишься на корабле, но не сразу. Не на тринадцатый день. Сначала мы напустим на капитана неожиданную болезнь.
Когда они услышали стук в дверь, он был такой настойчивый и резкий, что стало ясно: что-то случилось.
— Минутку! — крикнул Коттрел. Линн лежала рядом с ним, прекрасная и спокойная, не испытывая ничего, кроме радости, от того, что он на нее смотрит.
Хотя она проголодалась, ее мучила жажда, и ей хотелось принять ванну, а потом заснуть, мысль о том, что ей надо будет двигаться, снова надевать на себя одежду, была ей ненавистна.
— Объясни мне, — сказала она. — Ты говоришь, что любишь всех женщин. Неужели красота не имеет для тебя значения?
Он засмеялся.
— Да, я занимался любовью с очень красивыми женщинами. Но именно красивые женщины созданы для любви.
В последний раз он дотронулся до нее так, как никто и никогда не сможет. В этом она была уверена.
— Красивые женщины — самое лучшее, что есть на свете.
Они отправились разыскивать Гораса и Президента, и неожиданно нашли их вместе с Верой Делман. Одного взгляда всем троим было достаточно, чтобы понять, что Коттрел победил в схватке с Пятеркой.
Вера сказала:
— Капитан Бриксби заболел. У него очень высокая температура, и врач сказал, что ничего не может сделать.
Коттрел все понял.
— У них ничего не вышло со мной, и они переключились на него.
Вера кивнула. Она и не пыталась скрыть беспокойства. Коттрел впервые увидел, что она может потерять самообладание. Значит, она действительно любила Бриксби.
— А вы, Коттрел? — спросил генерал. Не отдавая себе отчета в этом, все повернулись и посмотрели на Линн.
Она, как всегда, была одета в легкую тунику. Но теперь даже равнодушный наблюдатель не мог не заметить перемены, произошедшие с ней. Ее тело стало соблазнительным и вызывающим, так же как и ее взгляд.
Вера поняла это лучше и быстрее других, но и от остальных ничего не укрылось.
— Они не смогли причинить мне никакого зла, — сказал Коттрел. — Бриксби — другое дело. — У Коттрела не было часов, и он посмотрел на часы генерала Гораса.
— Тринадцатый день почти закончился. Это может быть плохо для нас. Каковы симптомы болезни Бриксби?
— Он без сознания, — сказала Вера. — Боли, лихорадка, озноб, каких я до сих пор не видела. Вы можете помочь?
Линн ответила ей:
— А вы не можете, миссис Делман?
Направление ее мысли было очевидным. Но Вера сказала:
— Это совсем другое дело. Джек умирает. Я не могу ему помочь… таким способом.
— И, тем не менее, это идея, — сказал Коттрел. — Давайте пойдем и посмотрим на него сначала.
Состояние Бриксби было еще хуже, чем он ожидал. Пот катился с него градом. Было очевидно, что без посторонней помощи он проиграет битву за свою жизнь. К счастью, он не знал, что с ним происходит. Даже приступы боли, которые время от времени сотрясали его тело, не доходили до его сознания.
Доктор обратился к Линн:
— До меня дошел слух, доктор Бакстер, что тут замешано колдовство. Во всяком случае, никак иначе я не могу объяснить эту болезнь.
Линн кивнула.
— Значит, это правда?
— Да, правда, — ответила Линн.
— Но мы можем лечить лихорадку обычными способами. Лед, чтобы сбить температуру, кислород.
— Нет, — сказал Коттрел.
— Нет? — Линн стала послушной, но не из-за их новых отношений. Доктор признал, что болезнь Бриксби ничего общего не имеет с болезнями, с которыми он раньше сталкивался. Возможно, в данной ситуаций Коттрел был лучшим врачом.
— Это необъяснимая болезнь. Я дважды видел людей, больных похожей болезнью. Один больной умер, другой выжил. Но ни у одного из них температура не была такой высокой, а состояние — таким тяжелым.
И в этот момент, когда он произнес эти слова, глаза Бриксби на мгновение поймали его взгляд, и он понял, что Бриксби узнает окружающих его людей, хотя и не может разговаривать с ними.
— Доктор, Президент, генерал, — сказал Коттрел, — не могли бы вы оставить нас?
— Я не уйду, — сказала Вера.
— А я и не просил вас об этом.
Две женщины и Коттрел остались с больным.
Коттрел спросил у Веры:
— На что вы готовы, чтобы спасти его?
— На все, — коротко ответила она.
— На все, миссис Делман. Во ведь это очень много. Мне казалось, что он вас интересует, и только…
— Я же сказала: на все. Я люблю его.
— Ну, тогда слушайте. У индейцев существует древний способ лечить лихорадку. Но нам придется к нему кое-что добавить. Вы должны войти с ним в палатку между двух костров, сражаться за него, и, может быть, разделить его судьбу.
— Я согласна, — сказала она, взглянув на Линн. — Вы же это сделали, почему бы и мне не попробовать.
— Это не то же самое. И вы это знаете. Хотя, в некотором смысле, это будет то же самое. Вам придется бороться за его рассудок и тело с помощью вашего рассудка и тела. Когда он сможет услышать вас, вы должны будете сказать ему все, что надо. Вам будет жарко, как никогда, потому что вам надо будет победить лихорадку. Вы должны будете почувствовать то, что он, и вы сможете выйти оттуда только вместе.
— Или? — подсказала она.
— Выбора нет.
— Я должна буду остаться там, если он умрет?
— Вы должны будете остаться, даже если вам покажется, что он умер.
— Понятно. Когда все будет готово, в палатке останется только вода.
— Ну, я могу позволить себе немного похудеть, — сказала она, ущипнув себя за бок.
— Вы можете потерять в весе около двадцати фунтов.
