Кирюхин подскочил к телефону и начал судорожно набирать номер. Потом нажал на рычаг, немного постоял, сжимая в руках кусок вожделенной пластмассы. Так и подмывало поскорей доложиться, принять меры, привлечь штабных аналитиков… Но следователь на одной интуиции решил не спешить, удержал праведный порыв. Нужно всё изучить до конца. Возможно, там будет ещё что-то существенное. Вернулся к столу. Но ничего существенного больше не оказалось, дальше шли обычные рутинные разговоры на бытовые темы, обычно короткие и бессодержательные. Он вновь вернулся к трубке, покрутил её в руках, и набрал совсем не тот номер, который хотел набрать несколькими минутами раньше.
— Потапыч, снимай инструменталку; активную наружку тоже можешь снять. Оставь только одного сопровождающего. Так, на всякий случай. Да, объект пустышка. Прошёл фильтрацию, теперь на радостях отрывается. Что? Новый спор вышел? С кем? А… Ну давай сюда запись, почитаю.
Потапыч принёс запись, Кирюхин лениво пробежался по строчкам докладной записки. Небрежно бросил на стол. Несколько секунд опытные безопасники смотрели друг другу в глаза; наконец, следователь еле заметно кивнул. Потапыч вылетел из комнаты, словно шарик ртути, на который наступили каблуком: его глаза сияли. Кирюхин, между тем, опять упал в кресло. Новая порция испарины никак не желала вытираться. Он чуть было не завалил всё дело. Один звонок на эмоциях — и можно было бы распрощаться с шансом. С малюсеньким, но всё же шансом. Потому что раньше шансов не было. Это следак сейчас понимал особенно отчётливо. Он бросил ещё один, прощальный, взгляд на докладную записку. Где-то в середине значилась сакраментальная фраза, брошенная объектом как бы вскользь: «Я не верю в вождей, королей, президентов. Они их просто купят, как раньше покупали американцы. Я верю в простой народ. Именно он решит исход борьбы». — Прочесть подтекст этой фразы не составляло труда. Мечник словно говорил сейчас с ним. С ним, и ни с кем другим. Словно в душу к нему залез и вещал, подобно телепатам из фильмов. И Кирюхин, Следователь по особым делам Главного следственного управления ФСБ, внимал простому русскому парню, неожиданно ставшему фигурой большой шахматной игры, разворачивающейся сейчас на просторах космоса. Парень сделал всего лишь один шаг — просто вернулся на Землю — и тут же выбился в дамки; или в ферзи — кому как больше нравится. Интересно, что и в той, и в другой игре была возможность резко изменить свой статус и ситуацию на доске. И возможность изменить получала… жалкая, никчёмная пешка, которая смогла совершить последний, но самый важный в своей жизни шаг.
Поиск пути
Первый раз тоска накатила уже в номере. Она схватила за горло, стало тяжело дышать, стало бессмысленно куда-либо идти. Хотелось здесь же, прямо в этой комнате, закончить всё раз и навсегда. Ощущение тягучей беспросветности бытия вжало, втоптало меня в удобное кресло роскошного номера, и окружающее удобство вмиг стало серым, пасмурным, бессмысленно пафосным. Огромным усилием воли я заставил себя подняться, на негнущихся ногах доковылял до огромного, от пола до потолка, панорамного окна. За стеклом жил город. Его историческая часть, с утопающим в желтизне осенних листьев сквером, старинными домами, областной администрацией, созданной в годину расцвета советской культуры, — всё это представало, словно на ладони. Вид живого, пусть и несколько небрежного по причине поздней осени человеческого мирка помог разогнать остатки душевной хмари.
Почему меня так накрыло? Психика сложно переносила чудовищные контрасты бытия. Мне это было в диковинку. Мой закалённый годами медитаций и тренировок внутренний стержень выходил в мир спокойным созерцательным умиротворением, ему были чужды все эти резкие перепады. Тем сложней было их переживать. И вот теперь, со свойственной русским тягой к самоанализу, я принялся раскладывать на составные части это новое для меня состояние.
По здравому размышлению ничего особенного в происходящем не было. Я на секунду прикоснулся к чему-то значительному, важному, к сказке — с прекрасными принцессами, космическими станциями, самоотверженностью и любовью. Прикоснулся, а потом меня вдруг резко отбросило назад, без возможности снова коснуться или даже увидеть. Более того, всё время этого короткого соприкосновения я пахал, как вол. Постоянные тренировки, боевые акции, противостояние разведок, непрекращающийся ни на секунду драйв, сдобренный солидной порцией адреналина. Теперь же на смену всему этому пришёл гостиничный номер в родном городе — бессмысленно дорогой, бестолково большой и совершенно пустой. Раньше не накрывало лишь потому, что ещё горел в крови адреналин от высадки, от драйва большой игры, которую я затеял. Пожалуй, теперь у меня просто нет альтернативы, остаётся только играть свою самоубийственную роль до конца.
Я раскрыл ноутбук, предусмотрительно приобретённый в магазине по пути в гостиницу, подключился к гостиничному Wi-Fi. Итак, новости о чужаках на орбите уже прошли. Новостные каналы во всё горло кричали о Контакте, в СМИ царила атмосфера непреходящей эйфории. За ней скрывалась растерянность людей и властителей, и слова последних об эпохальном моменте не могли обмануть сколь-нибудь сведущего человека. Судя по данным телевизионщиков, высокие делегации собрались в штаб-квартире ООН, где шли нескончаемые переговоры. Однако, судя по социальным сетям, картина была несколько иной. Чужаки появились в большинстве мировых столиц. Где-то они приземлялись очень нагло, чуть ли не перед дворцами, домами и д.т. официальных органов власти. Где-то люди сообщали об оцепленных районах, о странных аппаратах в небе, о появлении в штаб-квартирах крупных корпораций людей в необычных серебристых комбинезонах. Важно было то, что чужаки развернули на планете бурную деятельность, невзирая на какие-то там официальные переговоры, и растерянное человечество не спешило пресекать попытки чужаков проникать в самые удалённые уголки планеты.
Именно эта растерянность и поражала больше всего. Но к лубочной картине нужно было добавить несколько штришков. Потопленные при моём активном участии суда американцев, о которых не было сказано ровным счётом ничего. Свидетельства людей о столкновениях боевых групп чужаков с местными службами охраны порядка, заканчивающихся не в пользу землян. Примечательно, пришельцы никого не убивали, а лишь выводили людей из строя специальными парализующими полями. Наконец, нужно иметь в виду переговоры чужаков с сильными мира сего, информация о которых всё же просочилась в сеть. Всё это несколько проясняло ситуацию, и выходило, что растерянность имела объяснение. Люди оказались беспомощны против мягкой, но настойчивой силы пришельцев. Ведь пришлые не спешили тупо бомбить, не спешили официально требовать, наваливаясь на людей всей силой средств радиоэлектронной борьбы. Чужаки вели себя так же, как обычные люди, но только люди, ощущающие себя хозяевами положения. Они просто делали то, что им было нужно, а попутно пускали дымовую завесу официальных переговоров. А остальное лично мне было известно: ресурсы и «совместные» программы, включение планеты в космическую экономику на сомнительных правах, но с вполне конкретными обязанностями.
Зато прочие мои соплеменники, одурманенные завесой переговорного процесса не только в ООН, но и в каждом конкретном государстве, в каждой существенной экономической и политической группе, не спешили с ответными действиями, тем более что действия самих чужаков не казались враждебными. Пришлым позволяли свободно расхаживать по планете, приобщаться к земной цивилизации. Наверняка в этом видели даже какие-то резоны: а вдруг им здесь понравится? Вдруг они проникнутся уважением к земной цивилизации, включат её на равных в братскую семью галактических народов? Решат сделать здесь галактический центр туризма? Ну, или бордель там какой, галактического масштаба… в Таиланде, поди, об этом сейчас мечтают особенно остро.
Я залез в запароленное облако, скачал блок специальных программ, отвечающих за шифрование, анонимность, защиту данных. Теперь можно было браться за дело. Спустя пару часов общая картина обросла деталями. Институт Хозяйки уничтожен, однако некоторые из моих бывших коллег остались живы, что не могло не радовать. Вместе с Виктором Васильевичем мы смогли через запароленную систему внутренних статусов провести мониторинг агентурной сети. Странно, но складывалось ощущение, что из дела выбыли лишь некоторые боевые группы, да сам институт почти со всеми научниками и информационными базами. Ко мне даже закралась нехорошая мыслишка, что уничтожением института и собственных оперативников Диана заметала следы, причём в большей степени от своих конкурентов с далёких звёзд, нежели от землян. Мысль эту я тут же с негодованием прогнал, запретив себе даже думать на эту тему. Главное — ресурсы агентурной сети и финансовые потоки сейчас у меня, можно работать, а Диана… Пусть лучше останется в памяти прекрасной принцессой, чем отвратительным монстром. Всё равно я не рассматривал себя по эту сторону бытия, а значит, все мои рефлексии и разочарования не значат ровным счётом ничего.
