людьми Шамана, который также чалится у нас с раннего утра, но с периметра доложили, что едет дворцовый кортеж. Без достмотра (а это логично). Решил дождаться её высочество (а кто, блин, это ещё может быть), и просветить и её тоже.
— Привет! — Она выскочила из машины и прыгнула мне на шею. И обнимая маленькую богиню, поймал себя на мысли, что она неосознанно ищет в моих объятиях защиты. Устала эти несколько дней трястись, и пусть чудаковатый, пусть юноша, молоко не обсохло, но человек, готовый действовать и имеющий хоть какой-то план для неё лучше бессмысленного топтания на месте без чётких целей и понимания ситуации. Побеждать нужно до того, как вышел на поле боя, а наши сеньоры во главе с королевой вначале вышли на поле, уже занятое врагом, и, приплясывая под его дудку, пытаются что-то там умное для победы родить. Женщины тонко, на уровне интуиции чувствуют этот момент. И даже если мои предположения ошибочны, и я проиграю, здесь и сейчас я для неё защитник. Сродни пещерному охотнику, гоняющему мамонтов. Просто потому, что я — пещерный охотник.
— Всё нормально, Фрей, — провёл ей по волосам. — Не дрожи, не надо. Всё под контролем. И ты вовремя — сейчас начнётся самое интересное. Не конец постановки, а только самое начало, но обещаю, оно будет просто бомба! И ты его увидишь в первых рядах.
— А если у тебя не выйдет? Если они не испугаются? — нахмурила она мордашку.
— Ты знаешь, как они меня назвали со своим куратором? «Трёшка» дала послушать перехват переговоров. Психопатом они меня назвали! — Я криво усмехнулся, словно злодей из дешёвого фильма. — А знаешь, кто такой психопат? Человек, не подверженный эмоциям. Не испытывающий их, а потому не имеющий слабостей. Для него что гибель детей, что сесть на лавочку на растаявшее мороженное — неприятности одинаковые. Он будет чувствовать от этих событий примерно равные потери. И лишь мозгом холодно просчитывать скупые цифры реального ущерба.
— Во время последнего противостояния ты иногда вёл себя так… Что у многих могло сложиться такое впечатление, — согласилась она с выводами вражеской разведки.
Я взял её за руку и мы пошли к «нашей» кафешке, которую оккупировали силовики. Здесь сейчас столуются все сотрудники, находящиеся в куполе. Тут же и туалет — нас много, без туалетов никак. Шаман и трое артистов сейчас там, да и в принципе ходить с её высочеством больше некуда. После эвакуации любой, кого поймают в городе, будет расстрелян. Соответственно и нам нельзя лазить по чужому жилью, офисам и объектам коммерции — мы ж правоохранители, гаранты, что там ничего не растащат!
— Не важно, как я себя вёл, — покачал головой, после долгих раздумий. — И не важно, кто я на самом деле. Я не думал об этом, хотел играть просто безбашенного злодея, маньяка. Но после той записи как отщёлкнуло. Зачем, господи! Вот же решение! Психопаты — предельно жестокие люди, не ценящие ни свою жизнь, ни чужую. С ними можно договариваться ровно до той поры, пока ваш договор им выгоден. Они не испытывают как позитивных, так и негативных эмоций, в том числе от страданий других. Мне-психопату просто плевать, сколько он грохнет заложников! Сечёшь? А значит и разговор со мной будет идти на совершенно другом уровне.
— Откуда ты это столько знаешь о психопатах? — Она покровительственно улыбнулась.
— Роза собиралась на психолога идти. Мия на хирурга, а Роза любит покопаться в мозгах. Документы будет в следующем месяце подавать, пока ещё думает, но я кое-что зацепил в её подготовке. Ну, и самообразование никто не отменял. — Не буду говорить, что, изучая негативные последствия генной модификации, пытаясь выяснить, какие могут быть у меня, я много чего из медицины и психологии перелопатил задолго до встречи с нею и её сестрой.
— Хуан, а ты выдержишь? — Она не просто нахмурилась — её передёрнуло. — Там не получится притворяться психопатом. Ты сам говорил, на войне не получится играть того, кем ты не являешься. Тебе приходится быть им на самом деле. А это… Даже не представляю, насколько это сложно.
— Я такое говорил в адрес общения и жизни с аристократками, — усмехнулся я, вспоминая эфир на «Радио Романтика».
— Но ведь это тоже своего рода война, разве нет?
На такое не нашёл, что ответить.
— Артистов в старину не хоронили на общем кладбище. Только за оградой. — Я усмехнулся. — Как и шутов. И клоунов. А всё потому, что во время игры артист полностью перевоплощается в образ. То, что нам кажется всего лишь ролью, для него — жизнь. Другая, альтернативная, но именно жизнь, со всем её богатством и красками. Он живёт в образе, думает в нём. Артист в этот момент и есть тот, чей костюм нацепил. Хорошо это или нет, но настоящий профи это тот, кто может перевоплощаться и становиться образом на самом деле, Фрей. Я постараюсь быть хорошим артистом. А вот к тебе есть просьба. — Остановился, ибо почти подошли к двери… У которой стояло два амбала, не хочу, чтобы они наш разговор слышали. — Весь день думал об этом. Я… — Тяжело вздохнул. И рубанул как есть. — В общем, я слишком молод для руководства операцией. Меня не воспринимают всерьёз. Мне нужен зицпредседатель. Человек, который примет на себя удар, как глава, кого все будут слушаться и чьи приказы исполнять, но ему приказы буду отдавать я. И я и правда думаю, поискать таких стоит среди ветеранов, кто ловил террористов при твоей бабке. Сам там утону в информации, да и кто я такой, чтобы мне её на блюдечке преподнесли? Да и некогда этим заниматься. Потому просьба к тебе — поможешь?
Она какое-то время размышляла, пронзая меня глазами. Вначале вопросительно: «Хуан, ты серьёзно?» Потом неуверенно: «Хуан, это не смешно!» И, наконец, уверенно, приняв решение: «Ладно, так и быть, помогу тебе, бедный маленький лягушонок…».
— Хорошо. Сделаю что смогу, но не обещаю быстро…
— Ты чудо! — Я подался вперёд, обнял её и нашёл её губы своими. Пара минут погоды не сделает.
Она отстранилась первой, разорвав дистанцию и взглядом намекая, что предельно серьёзна:
— Хуан, я сюда для дела приехала! Давай им и будем заниматься?
— Всегда за! — заулыбался я. — Что за дело?
— Сирена сказала, что не поедет. С утра
