ее хозяйкой. Будь ей доброй подругой.
Богиня страстно прильнула к девушке, и исчезла. А бывшая пленница вдруг выдохнула, расслабилась, и, кажется, даже заснула.
Мы, наконец, смогли продолжить путь. После перевязки мне стало чуть полегче — по крайней мере, каждое движение уже не приносило такой мучительной боли. Однако самостоятельно передвигаться я все еще не мог — только с помощью Рубио, который был непривычно молчалив.
Тела нашли в овраге, совсем недалеко, на территории лагеря. Мануэль думал обойти площадку с мощными прожекторами — они до сих пор были включены, однако я отказался. Хотелось узнать, как именно умерли мои родители. Очищаемых укладывали прямо на толстое стекло прожектора, и приковывали цепями. Процедура очищения проходила без перерывов — даже сейчас на каждом из десяти светильников лежало по одному телу. Лицом вниз. Мы подошли ближе, хотя стоять рядом с бьющим в небо потоком света было тяжело и неприятно. Вдруг Рубио вскрикнул, и метнулся к одному из фонарей. Я едва удержался на ногах, лишившись поддержки, и заковылял следом. Один из очищаемых еще был жив. К тому моменту, как я приблизился, старик уже справился с застежками цепей с аккуратно стащил несчастного на землю. Картина вызывала ужас. От лица человека почти ничего не осталось, оно представляло собой открытую рану. Волосы тоже давно рассыпались в пыль. Невозможно было даже определить, какого пола жертва. Несчастный беззвучно открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука.
Мануэль протянул ко мне руку, и я понял, что он требует нож, который я так и не вернул ему после ритуала. Да, старик прав. Помочь мы не сможем — не сейчас. Только продлить мучения. Все так же молча он принял нож и ударил несчастного в сердце. Затем, на всякий случай, прошел по остальным пяти прожекторам и сделал то же самое для остальных мучеников, не разбираясь, живы ли они. Хотелось разбить мерзкие пыточные инструменты, но нельзя. Сейчас они демонстрируют для чистых, оставшихся в городе, что в лагере все хорошо. Уверен, стоит лучам погаснуть, и здесь вскоре будет не протолкнуться от монахов.
Мы двинулись дальше. Я старательно гнал от себя мысли о том, каково пришлось маме и отцу. Всего несколько дней назад.
Надежда на то, что мне удастся их хотя бы похоронить, рухнула, стоило только найти овраг, полностью заваленный иссушенными телами. Чтобы предать их огню, нужна целая цистерна с нефтью. Найти среди этой груды человеческих тел родителей и вовсе невозможно. Я постоял минуту, глядя на содержимое оврага. Чувства тоже отключились — должно быть, перегорели.
— Никто не виноват, парень, — рискнул подать голос Мануэль.
— Нет. Виноваты все. Ты, и такие как ты, допустили, чтобы это произошло. Позволил чистым стать хозяевами. Отрекшиеся виноваты, что не проявили твердости. Продали своих богов за дешевый флогистон. Я и другие неблагонадежные виноваты, что терпели происходящее, и успокаивали себя. Мои родители тоже виноваты.
— И что ты будешь с этим делать? — настороженно спросил старик.
— Ты же сам прекрасно понимаешь, — пожал я плечами. — Убивать чистых. Ты был прав, старик, нам нужно собрать отряд. Меня даже пугает иногда, как часто ты оказываешься прав.
— Оу, ну надо же, понадобилось всего лишь убедиться в смерти мамы с папой, чтобы в твоей голове появилась капля здравого смысла, — обрадовался старик. — Будем надеяться, что она не испарится, когда ты немного придешь в себя.
Упоминание о родителях в язвительном ключе вызвало всплеск дикой ненависти, но я сдержался. Вряд ли его можно переделать, поэтому я сжал зубы и промолчал, а когда немного успокоился, отвернулся от циклопической братской могилы, в которой остались мои родители.
— Дай папиросу, старый, — попросил я. — Курить хочется.
— Ой, ну надо же, — хмыкнул старик, протягивая цилиндрик. — А ты в курсе, что это вредно? Куренье, говорят, убивает.
— Прикольно, — кивнул я. — Хорошая шутка. Хватит меня подначивать. Я не нуждаюсь в бодрящих пинках.
— Какие мы взрослые, даже скучно. Смотри, не закашляйся, а то в самом деле помрешь раньше времени.
Я и сам догадывался, что глубоко затягиваться не нужно. Тем не менее, горький дым хоть немного облегчал боль. Смешно — в том мире так и не смог бросить, думал, что здесь эта зависимость обойдет стороной, но, похоже, напрасно.
— Ладно, пора двигаться, — сказал я сам себе, выбросив бычок. Пойдем, заберем Керу.
Старик недовольно скривился при упоминании богини. Похоже, он теперь просто не знал, как относиться к новой спутнице. С одной стороны, Керу он ненавидел истово и безапелляционно. Однако за этот день перевернулось не только мое сознание. Рубио — умный человек. Отрицать, что есть существа, гораздо более отвратительные, чем богиня беды, он не сможет. Более того, то, что она может оказаться полезной — очевидно. И теперь он боролся с собой, пытаясь принять новую картину мира, в которой Кера — союзник, а не тень надвигающейся беды. Впрочем, до его душевных метаний мне дела не было. У меня своих хватало. Я забивал свою голову всевозможными планами на наши дальнейшие действия только с одной целью — избавиться от мыслей о родителях. Не забыть — я никогда их не забуду. Возможно, когда-нибудь даже смогу вспоминать с теплой грустью. Но не сейчас. «Если я буду думать об этом сейчас — я сойду с ума», — вспомнил я слова одной выдуманной дамы из прошлого мира. И это было дьявольски верно.
Кера встречала нас возле входа в барак. Когда мы подошли, девушка с интересом вглядывалась в силуэты гор на фоне ночного неба. Впрочем, как только мы появились в поле ее зрения, фокус внимания мгновенно сместился на нас с Мануэлем.
— Все это выглядит довольно забавно, когда смотришь вашими глазами. В тварном мире вы, люди, еще более нелепые.
— Привыкай, отродье Эреба. В любом случае, наблюдениями займешься позже — до прихода чистых нужно убраться как можно дальше — они будут прочесывать округу. — Буркнул Мануэль.
— Ну так пойдемте, — зашагала вперед воплощенная. — Это ведь вы зачем-то тратили время на то, чтобы пялиться на отходы от гекатомбы чужака и на добивание без того полумертвых жертв. Я, конечно, рада, что они не достались ему целиком, но усилия того не стоили, поверьте. Он и не заметит разницы.
— Кера, — окликнул я девушку. — Ты не хочешь сначала одеться? — демоница по-прежнему расхаживала нагишом, и ее это нисколько не смущало.
— Зачем? — удивилась моя новая слуга. — Сейчас достаточно тепло… Ах да, этот ваш стыд! Что-то слышала.
— Просто возьми одежду кого-нибудь из них, — я махнул рукой в сторону тел, лежавших в отдалении. —
