со мной общаешься и не заметил, что сидишь в теле орка. Каким образом?
“Всё просто, Фурия. Я не вижу вашими глазами. Не слышу вашими ушами. Лишь ощущаю ваши самые сильные эмоции, ловлю поверхностные мысли и образы. По вашей реакции на то или иное событие, понимаю, что происходит вокруг.”
Понятно. Давай-ка лучше снова на “ты”. Как было в самом начале.
“Договорились. Лед… Фурия, мне нужна помощь.”
Обычно мертвецам уже ничего не нужно.
“Я не самый обычный мертвец”, - в голос собеседника вернулась знакомая мелодичность.
Это я уже поняла, — хмуро отозвалась орчанка. Постой, прежде чем ты продолжишь, разложи всю эту географию для меня по полочкам. Ты упоминал Корлэнд, Оснию, Гаэртань. Пока что это просто слова. Как одно соотносится с другим?
Паладин кашлянул, словно его смутила неграмотность девушки.
“Корлэнд — континент, на которому располагает Империя Света. Так же как на Берклэнде находится Тёмный Союз. Осния — страна. По большей части населена людьми, с небольшой долей хоббитов, дворфов и эльфов. Гаэртань — провинция внутри Оснии. Моя родина. Так понятнее?”
Гораздо. Спасибо.
“Итак, ты что-нибудь слышала про Аксиоса?”
Нет.
“Это бог, которому я посвятил всю свою жизнь.”
Хорошо, не коллекционированию пивных крышек, — пробурчала она.
“Чтоб вы знали, я дал обет не брать в рот спиртного” — как-то обиженно отозвался голос.
Дальше. Причём тут Аксиос?
“Он отвечает за выполнение долга, соблюдение законов, исполнение клятв. Везде, где один человек даёт своё слово другому, присутствует Аксиос.”
Фурия немного успокоилась и теперь слушала, не перебивая.
“Ты знаешь чем я занимался при жизни?”
Девушка напряглась, вспоминая описание шлема.
Что-то там про дуэли и про то, что денег ты ни с кого не брал.
“Почти. Я участвовал в ордалиях, конкретно, в судебных поединках. В моё время они были широко распространены. Чаще всему простым людям нечего было противопоставить всесильной аристократии, когда дело доходило до суда. Оставалось уповать на собственное мужество и соглашаться на испытание огнём, водой или поединком. В последних я и сражался на стороне крестьян и бедняков. Потому что законы и правила едины для всех, хоть могущественные люди и желали бы обратного. Отсюда проистекает моё почитание Аксиоса. Он уравнивает сильных и слабых, богатых и бедных.”
Понятно.
“Это случилось семь лет назад. Я должен был защищать горничную, которую обвиняли в краже ювелирных украшений Баронессы Шальбе́р. Как мне удалось выяснить, Генриетта просто хотела отомстить простолюдинке за любовные похождения своего мужа. Она знала, что горничная невиновна, более того, что её взяли силой, и тем не менее хотела отправить девушку на виселицу.”
Чудесная дамочка, — хмыкнула орчанка.
“Ситуация переменилась, когда в происходящее вмешался ваш покорный слуга. Я как раз вернулся тогда в родной край на побывку, чтобы повидать семью. Отдохнуть от бесконечных сражений с вашими сородичами. Цветущая Гаэртань, как она прекрасна весенней порой.”
Не отвлекайся, Тютчев. Дальше. И на “ты”, сказала же.
“Да-да. Пока Баронесса ждала приезда бейлифа, чтобы вздёрнуть бедную Николь, я переговорил с обвиняемой и выступил в её защиту. Муж Баронессы осознавал, что втравил девушку в неприятности. Однако же решил, что честь их рода под угрозой — “какая-то горничная” уличала его супругу, а значит и его, во лжи. Поэтому он выдвинул своего бойца. Судебный поединок назначили на день приезда бейлифа.”
И что пошло не так?
“Всё”, - тяжело вздохнул Ансельм. “Накануне я получил приглашение посетить их фамильное гнездо — замок Талима́р.”
Не говори, что ты попёрся туда. Ты же включил голову, так? — девушка увлекалась историей, как зритель фильма, который кричит персонажу не спускаться в подвал, откуда доносятся страшные звуки. Даже осознавая безнадёжность этой попытки.
“Увы, мне не хватило прозорливости, чтобы распознать обман. Последние два года жизни я провёл на войне, где враг известен заранее. Он выходит против тебя с открытым забралом. Не таясь… Итак, Анри кон Шальбер в своём письме говорил, что хочет обсудить со мной сложившуюся ситуацию. Что больше не может ставить под угрозу жизнь невиновной. И предлагает решить дело миром.”
Как ты до совершеннолетия дожил такой доверчивый?!
“Мне нечего тебе ответить. Не проходит и дня, чтобы я не винил себя в том, что произошло! Меня пригласили в личный кабинет барона, где присутствовала и его супруга. Мы обсудили возникший спор. Генриетта покаялась во всём и пообещала на утром отозвать все обвинения против своей горничной. Меня угостили вином. Через минуту моё сердце остановилось.”— довольно сухо закончил рассказ паладин.
Фурия приложила ладонь к лицу и шумно вздохнула.
Так. Что случилось дальше? Почему ты не умер?
“О, нет, я умер… но в итоге мне стало лучше”.
Орчанка готова была поклясться, что собеседник улыбнулся.
“Видишь ли, совпало две вещи. Я увлекался кузнечным ремеслом с самого детства. Мой отец, бывало, говорил, что аристократу не пристало проводить всё своё время в кузне, но я знай лишь донимал старого Траина — подгорного мастера, что жил в нашем замке. Так вышло, что я достиг значительных успехов в этом ремесле и понял, как можно связать свою духовную энергию, саму душу, если так можно выразиться, с изготовленным предметом. Я опробовал эти знания на том самом шлеме, что сейчас надет на твоей голове. При жизни он усиливал меня и всегда верно защищал от ударов.”
А вторая часть?
“Аксиос, уважаемая Фурия. Он высоко оценил всё, чего я достиг при жизни. Моё служение ему было ревностным и усердным, и божество предложило мне перейти на высший план бытия. Я отказался.”
Отказался от билета в рай? Серьёзно?
“Я не знаю, что такое… А, вижу по образам в твоей голове. Да, можно сказать и так. Вместо этого попросил Аксиоса вернуть меня обратно на Виашерон. У меня осталось неоконченное дело. Единственный способ, которым можно было удовлетворить эту просьбу — вселить мою душу в шлем, который уже содержал её малую часть.”
И сейчас ты достаёшь людей, как шляпа из Гарри Поттера.
“Что? О. Как любопытно. Должно быть создатель этого артефакта был могучим магом.”
Ансельм, это выдумка. Не отвлекайся. Что произошло после твоей смерти?
“Моё тело разрезали на куски и скормили свиньям, а доспехи и оружие продали странствующим торговцам. Аксиос показал мне всё от начала до конца.”
Фурию передёрнуло.
“Поскольку я не явился на поединок, победу признали за четой Шальбер. Барон же распустил слухи, что я струсил и сбежал. Запятнал мою честь. Подлец! Семья отказалась от меня. Вымарала любое упоминание обо мне из родовой книги. Среди аристократов
