со Скаржинским. Поэтому Аничкову пришлось ехать в другом экипаже.
Это его не сильно расстроило. Я вообще не знал, что, кроме отсутствия звонкой монеты и хорошей выпивки, может хоть как-то растормошить его нервную систему. У него абсолютно отсутствовали светские амбиции, вытесненные поджарым эгоизмом и одиночеством.
По пути мы успели обсудить и руническую магию. Я подумал, что баронессе будет интересно узнать что-то необычное, и оказался прав. Она не была приверженцем этой системы, но и не порицала её как некоторые, называя магией для бедняков.
— Вы знаете, сравнение с конструктором заставило меня задуматься, — она поправила свои прямые волосы и добавила. — Кажется, у нас в семейной библиотеке как раз есть интересующий вас трактат по теням.
— Неужели? — я даже подтянулся весь заинтригованный таким совпадением.
— Ну, Рюмины не только деньги коллекционируют, — впервые я услышал её заливистый смешок и увидел в ней женщину, охочую до обычных радостей. — Приглашаю вас, Артём, в гости. Думаю это меньшее, чем я могу вас отблагодарить. Вы бескорыстный, светлый ум, и мне не в тягость помочь вам в исследованиях.
— Не хочу подпитывать завышенные ожидания, но я не альтруист. Деньги всё же важны для меня, но не как самоцель.
— Это мне решать, какие там ожидания, — она пропустила мои прибеднения мимо ушей, — в людях я умею разбираться, так что не нужно самоуничижений Артём, даже для простой вежливости. Со мной вы можете быть честны — я люблю правду. Владимир тому свидетель, — она перевела на задумавшегося дворянина взгляд.
— А, что? — встрепенулся он, покусывая припухшую нижнюю губу.
— Витаешь в облаках, Володя, знать бы, что на самом деле в этой сокровищнице, — она ткнула в высокий лоб Владимира, а тот перехватил её руку и шутливо поцеловал изящную подушечку пальца, а потом другую, третью и обхватил женскую ладонь своими двумя.
— Исключительно бриллианты нашей любви, — улыбнулся он.
— Мои бриллианты пока на стадии руды. Вы не поймите неправильно, Артём, он всегда себя так ведёт. Я даже сомневаюсь, кто из вас больше юродивый. Нас ничего не связывает, мы просто хорошие друзья.
— Это было жестоко, — Скражинский отпустил её руку и отвернулся, положив ногу на ногу и подперев ладонью щёку.
Что-что, а разговаривать языком тела он умел мастерски, и обида в его исполнении была выше всяких похвал. Рюмина улыбнулась и погладила его по плечу, на что аристократ ещё больше запахнулся, стряхивая изящную ручку как пыль.
— Отстань, я замёрз в твоём холоде, несносная женщина, — он затрясся, как бы в слезах отринутого любовника, но в какой-то момент встретился с ней взглядом, и оба расхохотались.
Я почувствовал себя здесь лишним, что не преминули заметить.
— Простите нас, Артём, этот треклятый этикет иногда так надоедает, что ищешь любой отдушины. С вами мы как-то уже пережили страшное событие…
— Всё в порядке, я люблю импровизации.
— Слушайте, а ведь в вашем прошлом положении столько плюсов было. Я могу только представить — всем вокруг плевать, разговаривают, не стесняясь, о вас в вашем же присутствии. Так можно сразу всю подноготную узнать, и никто не заподозрит.
— Или делать абсурдные вещи, за которые потом не придётся краснеть, — добавил я.
— Да, в сумасшествии больше свободы.
— Ну, всё, давайте теперь все станем идиотами, — развёл руками Владимир. — Я оденусь в балетную пачку и с небритыми ногами побегу смешить Петербург, а вы, дорогая Хелен, разукрасите белилами лицо и притворитесь гусыней. Хотите, помогу вам раскрасить нос?
— Почему гусыней? — заинтересовано обернулась она к нему, мы сидели по бокам от баронессы.
— Значит, балетная пачка на мне — это норма?
Она призадумалась.
— Не говорите, я всё понял, — остановил её Скаржинский.
В таких вот глупостях и прошёл наш разговор по пути в поместье Барятинских. Там матушка уже взяла шефство над гостями и пригласила отобедать после лечения баронессы.
Само застолье прошло в более официальном тоне, и ни я ни Владимир уже не позволяли себе вольностей. Пресно. Скучно. Вычурно.
В связи с этим всё закончилось часа через два, когда светские новости обсудили вдоволь, а нахваливать мою отвагу и находчивость стало уже не к месту. Я и так получил самые лестные оценки. Ольга Дмитриевна при этом смотрела на меня холодновато, но марку рода держала, заметив, что я делаю значительные успехи в лечении.
Когда провожали гостей, Владимир и второй раз пригласил меня заглянуть в клуб.
— Нужно кое-что обсудить. Думаю, тебе будет интересно.
Мы пожали друг другу руки, и Аничков лично сопроводил благородную даму со спутником до самого города. По поручению матушки рядом поехал гвардейский отряд магов численностью в десять человек. Впрочем, Рюмина не стала отказываться, понимая, что это невежливо.
Когда все разъехались, а хозяйка ушла к себе, я с ужасом взглянул на часы и понял, что магазин Софи скоро закроется. Дорога до города неблизкая. Все экипажи были заняты. По этой причине пришлось взять двух лошадок, и мы с Мишкой Шатуном поехали верхом до Громовца.
Глава 12
Искусство зачарования
К семи часам вечера я на взмыленной лошадке миновал ворота старинного города и быстро сориентировался, найдя букинистическую лавку. Мишке велел заняться транспортом, а сам, пригладив волосы, толкнул дверь и вошёл внутрь.
— Закрыто, — раздался из глубины стеллажей девичий голос. — А, это ты, — белобрысая макушка девушки приподнялась над стопкой книг и снова спряталась, — припозднились вы, Артём Борисович, — на лбу у неё красовалась всё та же красная повязка, а нежные черты лица напомнили о первых эмоциях, вызванных нашим знакомством.
— Барятинский, — я присел на стол и открыл случайно подвернувшуюся книгу, пошуршав страницами. — Теперь нет никакой интриги.
— Ты знаешь, я вообще без понятия, кто это такие, — она мягко сместила рукой меня со стола и взялась что-то пересчитывать на счётной доске, тасуя туда-сюда костяшки. — Просто набор букв, — она задумалась над чем-то и внесла запись в гроссбух, — А, кстати, есть кое-что интересное для тебя, — девушка открыла ящик в столе и достала совсем уж ветхого образца монографию. — Это, конечно, не тени, но по рунам пока что молнии откопала.
— Ты просто чудо, — я вкратце полистал, что за вещица.
— Эй, вообще-то, она немалых денег стоит. Три сотни.
Я присвистнул
