Сага о Годрланде - Наталья Викторовна Бутырская

Но он спал. И проспал половину дня. А когда проснулся, ничего толком не помнил.

— Вроде я откусил это… ну, твариное сердце. И всё. Уж полдень? А я нынче хельт или как?

— Хельт-хельт! Ты теперь сильный, как я и Альрик!

Квигульв улыбнулся во весь рот, и я чуть не навернулся с камня. То ли из-за рунной силы, то ли из-за проглоченных излишков, но его зубы изменились. Побелели, выросли и заострились, точно волчьи клыки. Полная пасть клыков.

— А ну-ка, открой рот пошире.

Он послушался, и я увидел, что за первым рядом зубов стоял второй, только пониже и чуть пожиже.

— Ты сам как? Ничего не болит? Во рту ничего не мешает?

— Нет, — помотал Квигульв головой. — Можно пойти в хирд?

Мы вернулись, и парни, слышавшие рев и крики с нашей стороны, обрадовались, что мы целы и здоровы. Я пожалел, что рядом нет Тулле, который бы сумел увидеть нутро Квигульва. Уж не поменялось ли оно ненароком? Не почернело ли?

Впрочем… Я коснулся дара и с облегчением ощутил светлый огонек Синезуба. С ним всё в порядке. Подумаешь, зубов стало больше! Он же хотел пугать людей своей улыбкой? Вот пусть и пугает. А в моем хирде появился еще один хельт!

И мы продолжили охоту.

* * *

Огненные черви не так часто встречались в пустыне, как хотелось бы, иначе все ульверы быстро получили бы по десятой руне. Зато камненогов было предостаточно, особенно если знать места, где те любили прятаться. А Ерсус знал и привел нас по невидимым меткам точно к нужной долине.

Старый охотник рассказал, что эти твари хоть не столь сильны, обычно до десятой руны, но тоже не самая легкая добыча.

— Они слепы, но всегда знают, где ты находишься. Вроде бы медленные, но удары их быстры и резки. Здоровенные, но легко спрячутся даже на равнине. Обычно мы их находили лишь после первой атаки с их стороны, и не всегда ту атаку успевали отбить.

Потому в долину мы входили с опаской. Хотя что там за долина? Это у нас горы остриями царапают облака, а тут всего лишь мягкие округлые холмы, меж которыми лежит россыпь камней. Самый крупный — примерно с меня, мелкий — едва ли больше песчинки. И где тут твари? За валунами попрятались? С виду было пусто, как везде в пустыне. Потому эти места так и назывались.

— Коршун?

— Да их тут полно! — отозвался полусарап. — Слышу больше десятка. И ближайший в двух шагах.

Я огляделся. Ничего.

Нет, я помнил о каменных жабах на Северных островах, что выглядели точь-в-точь как камни, но, по словам Ерсуса, эти твари размером с верблюда и больше. Тут и валунов таких нет.

— Стоять здесь! Ждать! — приказал я, а сам двинулся вперед.

Один шаг. Второй. Где-то тут.

Я тоже слышал руны тварей, но за камнем никого не оказалось. Под землей? Не похоже. Да и земля тут — зубами не прогрызть, высушена солнцем до звона. Я вытащил топор и слегка ударил обухом ближайший валун. Просто так, чтобы сделать хоть что-то.

Тр-р-р-р! Камень треснул и вмиг превратился в здоровенную тонкую тварь со множеством лап и узкой вытянутой назад головой. Вжих! Я отбил один удар и отскочил, чтоб не попасть под остальные. Быстрая!

Она неспешно повела гладкой мордой по сторонам, выворачивая ее так, как не сможет ни один человек, и я заметил, что в твердом панцире и впрямь нет отверстий для глаз. Нигде. Только пасть, больше похожая на трещину в земле. Вся тварь выглядела так, словно была сложена из каменных обломков, некоторые поблескивали на солнце, другие не отличались цветом от самой пустыни. Немудрено, что мы ее не увидели! Хотя как она, будучи в два раза выше меня, умудрилась сложиться вчетверо, прикинувшись обычным валуном? Я не представлял.

Жаль, что камненоги не принесут мне рун, зато изрядно усилят хирд! С ними я смогу спокойно поднимать своих девятирунных, не беспокоясь, что те перейдут черту. А сердца у меня теперь есть. Целых четыре! Лучше я не привезу Пистосу всё, что было обговорено, и не получу илиосы, чем позволю кому-то пробыть на десятой руне без сердца хотя бы один лишний день.

Я шагнул к твари, и та тут же набросилась на меня. Тонкие ломкие лапы, похожие на закаменевшие ветки, заканчивались острыми шипами, и я получил несколько царапин.

— Вместе!

Стоило первому ульверу приблизиться ко мне, как еще несколько валунов растрескались и превратились в тварей, таких же тонких и ломких, как первая. Но при этом каждая выглядела иначе: чуть другой окрас, другие изломы, другие лапы.

Хирдманы рассыпались на группы. И я потянулся к дару, чтоб помочь и дать приспособиться к новой для нас твари. Бить камненогов было неудобно. Топоры и мечи соскальзывали с их жесткой скорлупы, к тому же покрытой каменной крошкой. Сюда бы молот! Тот самый, из Бриттланда, что остался в водах реки Ум. Вскрикнул Видарссон с пробитым шипом плечом, но рана тут же затянулась под даром Дударя. Лундвар зарычал и подставился под удар, желая получить больше силы. Стейн убрал бесполезный лук и вытащил меч. Офейг отбивался щитом, не успевая ударить.

Первым справился Сварт. Он попросту выломал несколько лап, а потом поднатужился и открутил твари голову. Та, правда, не особо-то и заметила потери, но замедлилась. Тогда Полутролль переломил ее пополам.

Крепкие, но хрусткие. И, хвала Скириру, не ядовитые!

После победы Сварта дело пошло шибче. Ульверы разделились на двойки, где один прикрывал напарника и отбивал удары, а второй ломал тварь, усиленный моим и Свартовым даром. Сам я в бой больше не лез, присматривал со стороны, но не как трусливый Харальд из Бриттланда, а, скорее, как наставник.

И понемногу мои хирдманы вспыхивали новыми рунами, согревая мою душу. Сварт стал девятирунным, Эгиль, Живодер, Бродир Слепой тоже. А потом камненоги закончились.

Пришедшие на зов пустынники споро принялись разделывать тварей, сдирать с них крепкие панцири, соскабливать налипшие камни. Вот, значит, почему камненоги так походили на валуны! У одного нашли даже обрывок кольчужной сетки, прикрепленный к скорлупе, словно тварь убила воина, сожрала его, а блестящее железо приделала к себе для красоты или крепости.

— Нужны еще такие твари! — сказал я Ерсусу.

Причем чем больше, тем лучше. И мы пошли к следующей долине.