Ах, да. Ирка.
Сейчас, когда улеглись обида и первое бешенство, он уже не был уверен в собственных подозрениях. Ну застал он у нее дома какого-то хмыря. Но факта измены-то не видел.
Тихо рассмеялся собственным мыслям. Проклятая надежда никак не желала подыхать. Все еще хотелось думать: «а вдруг», «а если». Чего доброго, он еще сам побредет прощения вымаливать. Он даже представил обиженно надутые губы этой стервы. Так уж устроено в этом мире: баба косячит, а мужик прощения просит. Прямо какой-то гнусный закон природы.
Хмыкнув, поднес ко рту рацию, вдавил кнопку – он уже перестал думать об экономии батарей.
– Аким, а Аким!
– Чего?
– А у тебя девушка есть?
– Девушка? – Аким замялся. – Н-нет.
– А что так? Я же видел: Аллочка из лаборатории оптики на тебя явно глаз положила.
– Да? Не замечал. Да и не нравится мне она.
– Вот как? Почему? Красивая баба – ноги от ушей, сиськи, губы – все как надо! Хочешь, организую знакомство?
Кот оживился, скалясь от нахлынувшего вдруг веселья. Почесал лоб стволом пистолета, почти всерьез представив себя в роли сводника. Как было бы здорово – устроить счастье друга! Ведь у него действительно никого нет в этом мире. Точнее – в этом времени. Все осталось в далеком прошлом, за долгими годами необъяснимой летаргии. Вот только бы вернуться – и он все устроит. И все будет хорошо! Потому что все должны быть счастливы.
Счастливы – и живы.
– Спасибо, Кот. Только не надо меня с ней знакомить. Если бы я хотел этого – я бы как-нибудь сам.
Сталкер хотел было отвесить скабрезную шутку на эту тему, но понял, что с Акимом такое неуместно. Да и то верно: не нужно ему ничье покровительство. Это только с виду Аким – наивный чудак. Но даже эта недалекая сисястая Аллочка чувствует в парне скрытую силу. Да и что там говорить, не такую уж скрытую. Не зря же шеф поручает новому лаборанту все более и более ответственные задания. Говорят даже, предлагает диплом получить экстерном.
– Была у меня девушка, – сказал вдруг Аким.
– Вот как… – осторожно отозвался Кот.
– Она совсем не похожа на эту… – парень запнулся.
– Я понял.
– Она другая. Была…
– Была?
Аким помолчал. Трудно ему, наверное, говорить на эту тему. Потому что он не такой, как все. Или как раз такими и должны быть нормальные хорошие люди?
– Она тоже работала в Институте, – голос в динамике был спокойный, ровный, но в нем чувствовалась грусть. – Но это было давно. Очень давно – до того, как я… Как я уснул – в девяносто первом.
Девяносто первый год прошлого века. Действительно давно.
– Она была аспиранткой, ассистенткой руководителя лаборатории биофизики, к которой я был приписан. Я видел ее почти каждый день. Она была чуть старше меня, но почему-то нас сразу потянуло друг к другу…
– Старое вино – крепче, – неуклюже пошутил Кот.
– Сам ты старый! – огрызнулся Аким.
– Извини, вырвалось. Поговорка такая.
– Ладно, я понял… Так вот. Она была не похожа на эту… Аллу.
– Что, сиськи поменьше были? Извини, опять пошутил неудачно.
– Она была совсем другая. С ней было интересно, понимаешь?
Кот помолчал и сказал неохотно:
– Понимаю.
Сколько бы он ни строил из себя отпетого циника, но успел уже понять для себя простую вещь: даже самая роскошная «телка» вряд ли заменит ему Ирку. Именно из-за этого простого и глупого словечка: с ней интересно. Казалось бы, что это значит – чтобы с девушкой было интересно? Не в шахматы же с ней играть, не бином Ньютона обсуждать. А вот попробовал он после разлада завалиться к одной своей бывшей – красивой бабе, покрасивей даже Ирки. И в постели она – мастер спорта. Да только тошно стало. Вот, как Аким говорит – не «интересно». Чтобы это ни значило.
– Мы с ней могли говорить бесконечно, – продолжал Аким. – Ну не только говорили, конечно. В кино ходили. Ну и… – Он снова замялся.
– Понятно, Казанова, понятно. И что же случилось? Поссорились?
– Нет. Я в кому впал.
«Вот те раз, – подумал Кот. – Какой банальный конец у истории любви „ботана“ и „синего чулка“».
Оказалось, однако, что не конец.
– А потом я очнулся, – голос Акима дрогнул.
Парень замолчал. Только сопение в динамике слышалось, пока он не догадался перейти на «прием».
– Ну и что же? – нетерпеливо спросил Кот. – Что дальше? Она умерла? Погибла при Сдвиге? Уехала? Ты так и не встречал ее больше?
– Почему же – встречал, – странным голосом сказал Аким.
– И?
– Четверть века прошла, Кот.
Аким снова замолчал. Сталкер недоуменно нахмурился, не понимая, что имеет в виду парнишка.
И тут до него дошло.
Это в жизни двадцать с лишним лет ощущаются как вечность. Или просто как долгий жизненный путь – как у кого сложится. В любом случае ощущение временного потока для человека всегда сохраняется.
Только не для Акима. Для него эти двадцать четыре года промелькнули как один миг. Он закрыл глаза в девяносто первом году двадцатого века, открыл – в пятнадцатом двадцать первого.
– Так ты нашел ее?
– Да, – голос Акима стал каким-то бледным, отрешенным. – Но это была уже не она.
Кот молча кивнул – будто Аким мог это видеть. А тот продолжал:
– Я никогда не испытывал такого ужаса. Это была она – и не она. Я даже представить себе не мог, какой она станет. Я не думал, что она сможет так постареть…
– Так все-таки для тебя главное внешность, а не духовный мир? – Кот не удержался, чтобы снова не съязвить.
– Неужели ты не понимаешь? – В голосе Акима послышалась боль. – Дело не в ней. Я ощутил, какой на самом деле старый Я САМ.
А вот это было сильно. Сталкер попытался ощутить себя в шкуре друга – и не смог. Потому что трудно, почти невозможно почувствовать себя в шкуре человека из другого времени, другой эпохи, перенесшего столько, сколько пережил этот парень.
Аким продолжал:
– На меня будто разом рухнули все эти годы, которых я просто не заметил. Я в тот момент вдруг ощутил – и это едва не раздавило меня. Вся моя жизнь – все прошло мимо!
– Я бы не стал так драматизировать, – осторожно сказал Кот. – Твоя жизнь – она здесь и сейчас. И в будущем, которое все еще у тебя впереди.
– Кот, ты не понимаешь. Все, что тебя окружает, – оно росло, развивалось вместе с тобой. Ты сам – часть этого мира, росшая вместе с ним. А я – как срезанная ветка, которая в этом мире ни к селу ни к городу. Я здесь чужой, совершенно чужой!
Это был крик. Настоящий вопль отчаяния, и он был посильнее, чем желание вырваться из Зоны. Из Зоны выбраться можно. А как вырваться из тисков времени, в котором ты обречен жить?
– А что же она, твоя любовь? – Кот попытался вернуть разговор в более жизненное русло. Одновременно поглядел на индикатор заряда. Порядок, еще надолго хватит.
