— Ну вот, одной мразью меньше стало, — сказал Марк, пряча пистолет.
— А почему он? — спросил Планта ошеломленный Крис Холмс, кивнув в сторону бездыханного тела, залившего кровью пол.
— Когда мы тут обустраивались в первый день, я случайно заглянул в его комнату и заметил веши с амберскими ярлыками, что свидетельствовало о том, что они куплены на Амбере. Только свое амберское происхождение ты не скрывал, а этот… отрицал, что он бывал когда-либо на Амбере. Я как-то прямо у него и спросил.
Плант замолчал.
— И что, теперь еще один трупешник здесь будет валяться?! — возникла из тишины Сливович. — Где я отдыхать буду от ваших скучных рож?!
— Да, прибраться бы здесь надо, — согласился Крысобой.
— Мы справимся с этим, — пообещал Плант.
— Тогда мы поплыли к себе, — заявил я. — Раз опасности внутри нет.
— Ага. Поплыли, — скептически хмыкнул Марк. — Только туннель-то эти русалкозавры разрушили…
— Придется по верху идти, — ответил я. — Плант, не забудь, завтра поутру у нас ожидаются гости.
И я в сопровождении Музыкантской и Крысобоя покинул совещательную капсулу.
Всю дорогу до нашего обиталища я размышлял. Все как-то логично складывалось: и слова Гвинплея, и поведение покойного толстопуза. Все вроде бы укладывалось в схему, но схема эта была какой-то размытой, нечеткой. Стоило добавить резкости и пристальнее приглядеться, картинка рассыпалась. Что-то не вязалось. Что-то не склеивалось. Оставалось жалеть, что Крысобой предпочел прикончить сукина сына, а не отстрелить ему руку. С отстреленной рукой его хоть допрашивать можно было, а так, что у мертвеца спросишь…
Ничего нет более жалкого и
более великолепного, чем человек.
Плиний Старший
Как только мы собрались вместе, из-за скалы появился Клинч. Гвинплей Плант заметно нервничал. Я понимал его волнение. Так не любить Чужих и самому сунуться в пасть зверю. Сумасшествие полное.
Клинч подплыл к нам, сделал вираж над нашими головами, и, не произнося ни слова, устремился прочь, приветливо помахивая ластами.
— По-моему, он нас за собой зовет, — предположил я.
И мы последовали за дипломатичным русалкозавром.
Несмотря на то что, как мне показалось, неожиданностей, а уж тем более нападений от аборигенов ожидать не стоило, мы вооружились. Конечно, не как на войну, но по пистолету в кобуре у пояса и лазерному резаку на запястье мы взяли.
Так.
На всякий случай.
Кто знает, что может случиться в подводном мире. А подстраховаться не мешает.
Мы плыли молча. Следовали за извивающейся спиной Клинча, который двигался как морская змея и увлекал нас все дальше и дальше на глубину. За колышущимися в спокойной воде волосами водорослей, расстелившихся на огромном плато у подножия вулкана, открылся обрыв, уводящий на дно. Мы спускались долго. Я потерял счет времени. Я больше не видел солнца у поверхности воды.
Я размышлял о том, как глубоко мы успели спуститься, и если очень глубоко, то не появится ли у нас потом кессонная болезнь. Эта мысль постоянно витала в моем сознании и была настолько сильной, что ее нервное колебание уловил Клинч и откликнулся.
«Не бойся. Болезни не может быть. Никакой».
«Ты знаешь, что такое кессонная болезнь?»
«Нет. Но ты не бойся. Все будет хорошо».
«Я и не боюсь».
Мы еще долго переговаривались с Клинчем, скрашивая мыслеобразами изнурительно длительное путешествие к поселению аборигенов. Ни Крысобой, ни Музыкантская, ни Плант не подавали вида, что они устали и им надоела дорога. Они молча плыли рядом и смотрели лишь вперед. Но им было сложнее. Они не могли общаться с Клинчем.
Мы проплывали над коралловыми горами и джунглями. Мы тенями скользили по подводному небу, уподобившись птицам. Дважды на нас нападали жирные существа, похожие на акул, только неимоверно длинные и проворные, и оба раза Клинч отбивался хлыстом, высекавшим искры со шкур хищников. Хлыст болтался у Клинча на поясе, и изначально я принял его за часть тела, какую-то щупальцу.
Близость к финалу нашего путешествия я ощутил сразу. Я прочитал «дом» в резких радостных движениях Клинча, который завинтился спиралью в джунгли, призывая нас за собой. Мы последовали. Я первый, как испытатель, пронзил ветви водорослей, которые заплетали вход, скрывая его от посторонних глаз-щупалец. За переплетением водорослей открывался длинный узкий туннель, созданный искусственно в гранитном теле горы.
«Добро пожаловать в Скрытую Долину», — прошелестел в моей голове беззвучный голос Клинча.
Я следовал за ним по туннелю и воображал себя снарядом, который выпустили из доисторической фитильной пушки. Я чувствовал, что Крысобой и Музыкантская не отстают от меня. А вот Гвинплея я не ощущал. Складывалось впечатление, что мы потеряли его по дороге.
Туннель кончился так же неожиданно, как и начался, и мы вывалились в пространство высоко над долиной, которую занимал целый город, сотканный из пузырьков-капсул. Этот город и был тем самым коллективным «я» колонии. Мы прибыли. И меня тут же осенила догадка. Я понял, откуда взялась идея создать для нас дома в виде капсул. Земные инженеры полностью переняли технологию аборигенов и скопировали небольшую кладку пузырьков в расчете на земных постояльцев.
Я созерцал зрелище поразительной красоты. Огромный купол возвышался в центре города. К нему лучами притягивались купола меньших размеров, смахивавшие на мыльные пузыри, залитые прозрачным бетоном и связанные между собой прозрачными шлангами-трубами, по которым носились тени. Аборигены вились над городом, сновали между куполами, проникали внутрь и появлялись изнутри. Тысячи туземцев роились в городе. Тысячи туземцев замерли, когда увидели наше приближение. Тысячи туземцев испустили из ротовых отверстий приветственный веер воздушных пузырей, которые воспарили к небу. Я представил себе, как они рвутся на поверхности и море кипит от выплескиваемого в атмосферу воздуха.
Клинч ринулся к центральному куполу и просочился сквозь его поверхность, как свежесваренный кофе через фильтр. Я, не задумываясь над своими действиями, устремился за Клинчем и на скорости вошел в купол. Ощущения были необычайными. Непохожими ни на что. Я почувствовал, как каждая клеточка моего тела приняла в себя чужеродный организм — тонкий и необычайно прочный. И тут я сообразил, что купол включен на проникновение. Если бы аборигены не пожелали бы пустить нас внутрь, им стоило бы только выключить эту функцию, и стенки купола, просочившиеся в наши тела, разорвали бы нас в клочья. Клетки стены просочились сквозь меня, и вылупились позади меня, пропуская тело в купол.
