А Сашке — шанс.
Сначала хоть чуть-чуть оторваться. Но так, чтобы преследователи сразу разгадали его маневр и, не распыляя силы на поиски, дружно ломанулись следом.
Был способ радикально срезать путь, и грех было им не воспользоваться.
Сашка вцепился руками в железные поручни и в несколько рывков втянул себя наверх, на узкий решетчатый мостик, загрохотал дробно роликами по настилу. На середине обернулся, два раза выстрелил назад и сразу же кинулся дальше, на ту сторону каскада резервуаров.
— Попал! — внутри ликовало.
Теперь уж его точно засекли, и есть надежда, поняли, куда он нацелился. Давайте, давайте!
Он едва не кубарем скатился по лесенке. Жгучее желание уничтожить врага, стереть в порошок, сокрушить тащило его вперед.
Сашка так раздухарился, что с размаху въехал прямо в рога тележки с баллоном, так что чуть не отшиб себе всякое разное.
Но всякое разное уцелело, а тележка стронулась с места и покатилась, ловя небольшой уклон.
Сашка налег на рукоятки.
Направить тележку на велосипедных колесах, совершенно непригодную к буксировке, при движении на роликах было сложно. Однако оказалось, возможно, и этого достаточно.
Гранат как раз две.
«Вот уж не думал, что пригодятся! — радовался и удивлялся себе Сашка, — ну, кольчуга, ну, снаряга… Но гранаты-то уж перебор!»
Именно в минуту опасности, когда гранаты, прихваченные с собой, пригодились остро и неизбежно, Сашка осознал, что брать их было с собой не просто ребячеством, а параноидным максимализмом. Неужели он приобрел дар предвидения? Предвидения плохого и худшего…
Он, даже делая их — эти гранаты с терочными запалами, — посмеивался над собой: «Революционер, бомбист хренов!»
Ничего такого он при этом не планировал.
Просто хотел что-нибудь из этой области сотворить. Будоражила воображение сама возможность сконцентрировать в маленьком предмете столько одноразовой разрушительной мощи.
А ведь понадобились!
Только бы сработало.
Вот и бочка.
В каком-то мышечном запале Сашка вздыбил тележку и утвердил баллон вплотную к бочке вертикально.
— Ого! — вырвалось у него при взгляде на манометр.
То, что надо!
Немного, видать, тут Олег наварил. А то и вовсе взял новый баллон, а работать с ним так и не начал.
В этот момент призраки, выстроившись полукольцом, уже надежно наступали единым фронтом.
Возможно, до тех бы он пор и жил, но они, видимо, имея установку от своего командования брать Сашку живьем, прекратили огонь и просто надвигались, медленно смыкая ряды.
Сашка мог бы еще пострелять, но опасался ответного плотного огня, да и понимал, что покончить с ними может только одним махом, согласно своему плану, или же никак.
Он отцепил от сбруи одну из своих гранат — фугаску и тут же повернул против часовой стрелки контровочное предохранительное колечко, освобождая запальный шток.
Вообще-то взрыватель — самая сложная и ответственная часть любого боеприпаса. Трезво оценивая свои возможности и, главное, соизмеряя их с нежеланием слишком уж выкладываться в решении этой проблемы, Сашка не стал возиться с тонкой и точной механикой. Ну, там с парой ступеней предохранения, инерционным подрывом… Он сделал пусть и архаичный, но зато простой и вполне себе надежный терочный запал. Хотя и без ноу-хау не обошелся. Им стало переменное время замедления.
Он наскоро примотал гранату к вентилю кислородного баллона ветошью, здесь же на ручке тележки висевшей. Присел и выглянул из-за бочки.
Они уже были здесь. Наступали единым надежным фронтом. Не проскользнуть…
Вроде бы того и хотел, но страшно до жути.
До сих пор было как-то не так… А тут ну прямо психическая атака какая-то.
Нет, если бы у теней были жуткие светящиеся глазки, то было бы куда проще их воспринимать.
Они плотно отрезали этот угол двора. Надвигались, медленно смыкая ряды. «Ну, настрелял я их, как уток по осени, — с горечью подумал Сашка, — а их вон, до фига еще».
Вспомнились, вот уж к месту, шутовские, как тема нашествия у Шостаковича, строки Строчкова:
Сейчас я погибну, гранатою хлопнув, как дверью.
А я только раз целовал, да и то партбилет.
Не хочется думать о смерти, орлуша, поверь мне.
В семнадцать мальчишеских, так же как в семьдесят лет.
Послушай, орленок, быть может, идут эшелоны,
И может быть, даже победа борьбой решена.
Но хрен ли мне толку! Их прется до трех эскадронов
На сопку. А я не железный. Граната одна.
Стихи были ернические, но в этот момент была в них кровеледенящая правда про загнанного в угол бойца, выбор которого не велик. И внезапное чувство единения с персонажем этих стихов напугало, ей-богу, напугало больше, чем вид полчища черных безликих клоунов.
Возникло нелогичное, гибельное желание стрелять в них. Но бочка и баллон в случае ответного огня представлялись совершенно невыгодным укрытием.
Нет, покончить с ними нужно одним махом, согласно плану. Это ясно!
Так, здесь они такими темпами будут секунд через двадцать.
Вторая граната была осколочной, с «рубашкой» из пятиграммовых стальных шариков.
Сашка на одном дыхании сорвал ее со сбруи, снял с предохранителя, повернул верхнюю половинку яйца по часовой стрелке, устанавливая почти максимальное время горения замедлителя.
Приподнялся, крутанул так же почти до упора верхнее полушарие фугаски, ухитрившись не размотать ветошь.
Потом выдернул один за другим оба штока.
Вторую гранату — просто кинул на крышку бочки.
И абзац — ноги делать.
Сейчас будет большой бум, фейерверк и бабах. Событие, находиться в центре которого в планы Воронкова не входило.
Главное коварство плана и особый цинизм задуманного заключались в том, что со стороны наступавших угол двора казался глухим из-за части старого забора, стоявшего на территории. Три бетонные покосившиеся плиты не удалось демонтировать при расширении территории — так их знатно установили когда-то. И теперь они на фоне нового забора сливались с ним. Но за ними можно было проскочить и оказаться за ближайшим — крайним резервуаром — самым новым из всех.
Запалы заискрили. Время пошло!
— За мной, братцы кролики! — выкрикнул Сашка и со всех ног рванул к покосившимся, но стойким плитам старого забора.
Первая граната должна была взорваться на кислородном баллоне, а другая следом, с гарантией высвободив энергию «тухлой» соляры. Только бы монстры не дали слабину в своем наступательном порыве. Только бы не разделились!
Раз, два, три… Тьфу! Три, два, один…
