Посреди ангара стоял красавец-вездеход. Темно-зеленый, с крытым кузовом, на широких гусеницах, да еще и с пулеметной турелью над кабиной, он напоминал легкий танк. Прочитав в моих глазах немой восторг, Штейн подмигнул и легко забрался в кабину. Двигатель вездехода угрожающе рыкнул, но тут же заурчал сыто и мирно. Через толстое лобовое стекло — наверняка бронированное, — ученый жестом приказал отойти с дороги и, когда я посторонился, вывел лязгающую траками машину наружу.
Сергей же что-то рассматривал в глубине ангара. Он подозвал меня, и я увидел маскировочную сеть, сложенную в углу.
— Давай-ка возьмем, — сказал брат, нагибаясь к сети.
Я пока не очень понимал, зачем нам в Зоне может понадобиться подобная маскировка, но спорить с ним, конечно, не стал. Тем более вездеход — машина мощная, в него можно чего угодно нагрузить — все утащит. Поэтому я тоже наклонился и взялся за второй край свернутой сети.
Мы вынесли ее наружу, к ожидавшему нас вездеходу. Штейн отпер дверцу кузова и мы забросили туда сеть. Ученый хотел было что-то сказать на сей счет, но промолчал. Зато спросил Серега:
— Ее можно будет порезать?
— Зачем? — удивился Штейн.
— Маскхалаты сделать. А то в этих комбезах мы слишком уж хорошо видны.
— Интересная мысль, — хмыкнул ученый. — В принципе, думаю, можно. Мы ею, в общем-то, и не пользуемся — вездеходы всегда в ангаре стоят, да и сверху здесь только военные могут смотреть, а нам от них прятаться незачем.
— Вот и ладно, — сказал брат. — Что, поедем за джипом? Там, правда, горючего нет, бак пробит. У вас есть канистра бензина?
— Канистра есть, — кивнул Штейн, — но мы сейчас заправляться не будем, по топи все равно на джипе не проехать. Так что мы его прицепим к вездеходу и дотащим сюда.
И мы поехали за нашим джипом. Собственно, ехать было недалеко. Сначала мы забрали из бункера колеса, а потом отправились туда, где оставили машину. К счастью, с ней ничего за время нашего отсутствия не случилось. Хотя следов вокруг, на мой взгляд, определенно прибавилось — неизвестно еще, дождалась ли бы она нас, не догадайся Серега ее «разуть».
Теперь он же водрузил и закрепил на оси джипа снятые колеса. Вытащил из-под моста бревно, опустил домкрат, а в это время Штейн сцепил оба транспортных средства тросом.
— За руль ты сядешь? — посмотрев на Сергея, кивнул на баранку джипа ученый.
— А можно… я?.. — вырвалось вдруг у меня. Вообще-то водить машину я не умел. Но здесь ведь не нужно было переключать передачи, выжимать сцепление, «газовать» и все такое — при езде на прицепе знай только рули да вовремя жми на тормоз!
Брат оценивающе глянул на меня, нахмурился, а потом вдруг махнул рукой.
— А садись! Только я рядом, идет?
Я расплылся в счастливой улыбке. То, что Серега будет сидеть рядом, меня даже успокоило. Брат запрыгнул на пассажирское сиденье и что-то проделал с рычагами.
— Езжай строго за мной, по колее вездехода, — сказал Штейн перед тем как забраться в кабину.
Я, продолжая улыбаться, закивал. Дескать, да-да, я готов ехать строго за тобой сколько угодно! Лучше бы я, конечно, поменьше лыбился, а побольше вникал в то, что мне говорят…
Но сначала все было просто замечательно. Когда я уселся за баранку, Сергей сказал, что поставил машину на нейтральную передачу, так что в моем распоряжении из органов управления будет только руль и педаль тормоза. Тормозить он велел не резко, а лишь при необходимости слегка притормаживать, чтобы не врезаться в наш тягач. Это все тоже было понятно, я даже слегка обиделся, что брат разжевывает мне столь элементарные вещи, будто маленькому.
Вездеход тронулся очень мягко, и джип покатился легко и плавно. Я крикнул «Ура!» и принялся рулить. Причем в самом буквальном смысле — стал поворачивать туда-сюда баранку. Джип послушно завилял. Мне стало совсем весело. Впрочем, ненадолго — Серега тут же сделал мне замечание:
— Зачем балуешься? Это тебе что, игрушка? Держи руль ровно!
Ровно!.. Ровно было неинтересно. Однако я прекрасно понимал, что братец мне резвиться не позволит — просто-напросто отберет руль, да и все. Но тут вездеход зачавкал по топкому месту и я решил схитрить — взять чуть правее, якобы опасаясь, что он забросает нас грязью из-под гусениц, что, в общем-то, и на самом деле было не лишено логики. И я, повернув направо, выехал из колеи.
Сначала мне показалось, что началось землетрясение — чем еще объяснить внезапно охватившую машину дрожь, я не знал. К тому же трясся не только джип — задрожало и закачалось, кажется, все вокруг. Раздался нарастающий гул. Вскоре звук стал настолько сильным, что я выпустил рвущуюся из рук баранку и зажал ладонями уши. Перед глазами все плыло, в том числе и размазанное, словно на фото без фокуса, белое лицо брата с широко раскрытой черной дырой рта. По-видимому, он мне что-то орал, но ужасающий по громкости шум глушил все остальные звуки. От дрожащего, расплывчатого мельтешения в глазах меня стало мутить. Я зажмурился. В том, что наступили последние мгновения моей жизни, я даже не сомневался. Только очень хотелось, чтобы все кончилось поскорей. И когда меня выдернуло с сиденья и швырнуло назад, я приготовился к смерти. Однако она почему-то не наступала. Вместо этого гул изменил вдруг тональность, взвизгнул железом по стеклу и затих. Тряска тоже прекратилась. Я приоткрыл один глаз и увидел перед собой спину Сергея. Сам же я валялся поперек задних сидений, и только тогда понял, что швырнул меня на них мой двоюродный братец, который сидел сейчас на моем прежнем месте, за баранкой.
Теперь вместо непонятного жуткого гула я слышал лишь родной и уютный рокот вездехода, который сначала стал тише, а потом и вовсе бархатисто заурчал на холостом ходу. Джип, дернувшись, тоже остановился.
Серега резко обернулся ко мне, и в первое мгновение мне показалось, что он снова лишился рассудка — настолько безумным был его взгляд. Но вырвавшийся из его рта поток матюгов и занесенный надо мной кулак недвусмысленно подсказали, что мое впечатление было обманчивым. Если брат и рехнулся, то это было явно иной формой безумия, не той апатичной и бессловесной, что страдал он ранее.
В ожидании удара я снова зажмурился. Единственное, что я сделал еще, так это закрыл лицо руками — увернуться в моем неудобном положении я, к сожалению, не мог.
— Стой! Матрос, стой! — услышал я вдруг голос Штейна. — Остановись, не надо!
— Да этот говнюк нас чуть не угробил! — зарычал брат.
Удара, впрочем, не последовало. Я отвел от лица руки, раскрыл глаза и, заизвивавшись червем, наконец-то изловчился сначала сесть, а потом раскрыть дверь и выскочить из джипа.
— Стой! — заорали в обе глотки Серега и Штейн, а потом уже только один ученый закончил: — Там аномалия, назад!..