тысяча восемьсот двадцатого года в Российской империи будет отменено крепостное право. Да, как и в случае той истории которую знаю я предполагается что крестьяне будут освобождаться без земли, за которую нужно будет платить выкупные платежи.
Из этих платежей русское правительство будет в том числе выплачивать проценту по калифорнийскому кредиту, поэтому мы уже сейчас договорились что этими деньгами будет оперировать банк синьора Солано.
Его открытие должно состояться уже в начале следующего года и пока что он займется кредитованием частных клиентов в Российской империи, как промышленников и купцрв, так и просто дворян всех сортов которые по какой-то причине имеют нужду в деньгах, как-то карточные долги, желание расширить поместье или просто нехватка денег на очередной подарок любовнице.
Гарантией выплат этих кредитов практически всегда будут являться дворянские имения. Русские дворяне и так постоянно их закладывали и перезакладывали, так что мой банк всего лишь придаст этому процессу некую стройность.
Оставив синьора Солано с помощниками в Петербурге я в сопровождении нескольких русских генералов включая обоих Аракчеевых и Ермолова отправился на дирижабле на урал, проинспектировать как идут дела на артиллерийском заводе. Мне хотелось посмотреть в каких условиях работают мои люди и что они уже смогли создать.
Для части русских полёт на дирижабле стал очень большим потрясением. Еще бы, удобство и самое главное скорость с которой мы пересекли европейскую часть их необъятной империи вызвали настоящий шок. И естественно что большая часть разговоров на борту крутилась именно вокруг дирижаблей.
— Мистер Гамильтон, — спросил меня Аракчеев старший когда мы пролетали на Москвой, — я уверен что ваши дирижабли могут стать отличным решением нашей извечной проблемы. Россия огромна, расстояния между городами и деревнями могут быть десятки а то и сотни верст. Если мы наладим производство ваших воздушных кораблей, то эффективность управления империей резко повысится. А значит что и с вашими кредитами мы сможем расплатиться куда как скорее.
— Не спорю Алексей Андреевич, дирижабли действительно самый удобный и быстрый способ путешествия на свете, во всяком случае сейчас. Но вашей стране нужны вовсе не они, вернее не только они.
— И что же, позвольте спросить?
— Железные дороги. Вот те цепи которые намертво скуют рыхлое тело Российской империи. Железные дороги и телеграфные линии вдоль них. Дирижабль, при всех его неоспоримых достоинствах проигрывает паровозам тянущим за собой десятки грузовых или пассажирских вагонов. Да, для него не нужно строить эту саму дорогу, но вот безопасность, грузоподъемность и стоимость. По этим параметрам паровозы обладают ультимативным преимуществом.
— А скорость?
— А что скорость? Да, дирижабли быстрее паровозов, но не намного. В Калифорнии паровозы всего в два раза медленнее дирижаблей. Зато по цене одного дирижабля вы построите десяток паровозов и две сотни вагонов, которые привезут вам из Москвы в Петербург за сутки несколько тысяч тонн грузов. Это намного важнее для экономики империи. К тому же одно не отменяет другого.
— Мистер Гамильтон совершенно прав, — вступил в разговор молчавший до этого Ермолов, — и в Сестрорецке и в Туле на заводах есть эти самобеглые экипажи на рельсах, паровозы. Ежедневно они перевозят несколько тысяч пудов различных грузов. Если У нас будут такие дороги по всей империи, то и войска и товары можно будет доставлять очень быстро. Сутки на перевозку артиллерийского полка из Москвы в Киев или Минск.
— Все верно, господин генерал, — ответил я, — или четверо суток из столицы вашей империи в Крым. Если хотя бы европейская часть страны будет покрыта сетью железных дорог, ваша армия будет непобедимой, во всяком случае если не дай Бог после Наполеона еще кто-то захочет проверить вас на прочность.
— Вы думаете, если мы разгромим Францию найдутся еще желающие воевать с нами на нашей территории? — спросил Аракчеев.
— Кто знает, Алексей Андреевич, кто знает. Еще полвека назад пруссаки считались сильнейшей армией Европы. И где они сейчас? Как домашняя собачонка подают голос по команде Бонапарта.
— Может быть вы и правы мистер Гамильтон.
— Есть еще один момент. Вы же не успокоитесь, ну не вы лично а Россия, и попытаетесь окончательно решить вопрос с Османской империей. ТЕм более что у вас есть союзники на Балканах. И не просто союзники, надо сказать. Тот-же черногорский митрополит Петр спит и видит свою страну частью вашей. Если у вас будет возможность быстро перебросить войска к будущему театру военных действий с Турцией, то её разгром станет еще проще. ДА и потери восполнять, подвозить боеприпасы или эвакуировать раненых станет намного проще.
— И на всё это нужны деньги, — задумчиво ответил Аракчеев, — которые мы можем взять только у вас.
— Ну почему же? Сейчас вы экспортируете исключительно сырье: строевой лес, пеньку, рожь, пшеницу. Наверняка и еще что-то есть. Ведь так?
— В общих чертах.
— Вот! А с нашей помощью, у вас скоро будет совсем другая картина. Я уверен что как минимум Россия сможет конкурировать с Англией и Францией за рынки в Европе. Вместо сырья вы будете с помощью железных дорог и пароходов торговать уже не сырьем а продукцией с высокой добавочной стоимостью. Грубо говоря, не железом, а телеграфными аппаратами и станками.
— И чтобы построить заводы для их производства нам тоже нужны деньги, которые мы тоже можем взять только у вас, — улыбнувшись ответил Аракчеев.
— Что поделать, — сказал я в ответ, не думаю что в мире найдется еще один такой дурак, который согласится финансировать вас на столь выгодных условиях.
— Условия действительно выгодные. Здесь с вами не поспоришь.
На этом разговор постепенно стал стихать…
Каменский металлургический завод меня откровенно порадовал. Его производительность намного превышала то что было у меня в Сан-Франциско и было понятно что к весне следующего года русские получат необходимое количество пушек и гаубиц.
А вот продукция снарядного завода разочаровала. Не качеством, хотя и с ним тоже были проблемы, а количеством выпускаемого бездымного пороха и снарядов. Что ж, это означает всего лишь то что нам нужно организовать поставки боеприпасов из Сан-Франциско. При соблюдении необходимых мер безопасности с этим проблем быть не должно.
Поприсутсвовав на испытаниях очередной партии пушек и переночевав, я отправился в обратный путь в Петербург, а затем уже домой, В Сан-Франциско.
Первое августа тысяча восемьсот одиннадцатого года. Тюильри Париж, Франция.
Наполеон Бонапарт никогда не признавал свои ошибки, для него это было признаком слабости. Чтобы не происходило, виноват кто угодно не он, современный Ахиллес и Александр Македонский. Вот и сейчас император всех французов обвинял в том что поход в Россию начнётся в следующем году кого угодно но не себя.
