руки и попытались вывести в коридор, а в итоге попросту вынесли. Очнулся я уже во дворе, где меня запихнули на задний диванчик армейского вездехода. Следом закинули полушубок, а потом с двух сторон подпёрли бойцы с петлицами СЭЗ и какой-то очень уж знакомый голос скомандовал:
— Поехали!
Я сделал вдох, переборол боль в отбитых рёбрах и хрипло потребовал:
— Антидот!
— Не положено! — прозвучало в ответ, тогда-то я и узнал сидевшего рядом с шофёром офицера.
Старшина Дыба! Только не старшина уже конечно! Цельный штабс-капитан!
Я собирался повторить своё требование, но тут автомобиль тряхнуло, голова мотнулась и… И очнулся я, уже когда меня вытянули из салона вездехода под мрачное вечернее небо, переложили на носилки и куда-то понесли.
— Антидот! — выдохнул я, и мне даже сделали какую-то инъекцию, но скорее просто вкололи обычное обезболивающее.
В очередной раз я пришёл в сознание на койке в больничной палате. Голову словно забили ватой вперемешку с булавками, мысли разбегались и сосредоточиться на управлении сверхсилой получилось далеко не сразу. Но — получилось! Есть контакт!
Внутренний потенциал колыхнулся, меня скрутила судорога, и я перевалился на бок, исторг из себя подкрашенный кровью желудочный сок в стоявшую на полу утку. Рёбра вспыхнули огнём, пришлось воздействовать непосредственно на нервную систему, иначе точно бы упустил контроль над энергией, а это ничем хорошим закончиться не могло.
Понемногу болевые ощущения пошли на убыль, но войти в медитативный транс не вышло, пришлось запустить алхимическую печь. Стоило только начать пережигать сверхсилу, и голова немедленно закружилась, но я всё же сумел сосредоточиться на зародившемся в груди тепле, стал разгонять его мягкие волны по организму и подстёгивать восстановительные процессы.
Разумеется, для медперсонала мои экзерсисы незамеченными не остались, и очень скоро в палату заглянул молодой человек в белом халате. Он ни о чём спрашивать не стал, воздержался от вопросов и я, поскольку в них не было ровным счётом никакой нужды.
Врач постоял немного и вышел, из-за не успевшей закрыться двери донеслось:
— Сообщите полковнику, что пациент пришёл в сознание!
Сказано это точно было выставленному в коридоре караулу, что заставило задуматься о своём нынешнем статусе, но сознание ещё дурманило обезболивающее, а вдобавок меня баюкало тепло пережигаемой сверхсилы, так что я легко отрешился от беспокойных мыслей и принялся ждать, безучастный ко всему за исключением собственного здоровья.
В конце концов, антидот вкололи, а что ещё нужно?
Ни-че-го.
Полковник Дичок ворвался в палату минут через пятнадцать. Следом, плотно притворив за собой дверь, зашёл Иван Богомол.
— Линь! — рыкнул Василий Архипович. — Вот от кого-кого, а от тебя такой безответственности не ожидал! Должна же быть голова на плечах, должен понимать, что о вызове на допрос следует незамедлительно уведомить вышестоящее руководство! Кто тебе вообще разрешил расположение покидать⁈
Искать крайнего нисколько не хотелось, но и сам я оказаться таковым отнюдь не желал, так что перевернулся на бок и сплюнул в утку кровью, после хрипло выдохнул:
— Да все в курсе были! Мне вызов на допрос с вашей резолюцией предъявили!
— Какой ещё вызов? — выпучил глаза Дичок. — С какой резолюцией⁈
— На вызове из комиссариата была ваша резолюция штабс-капитану Березняку обеспечить мою явку на допрос.
Василий Архипович покрутил мощной шеей.
— Петя, по тебе видно, что по голове били, но в штабе СЭЗ нет никакого штабс-капитана Березняка! И вызова я и в глаза не видел!
Я завалился на подушку, зажмурился, пытаясь перебороть головокружение, и выдохнул:
— Фальшивку подсунули, суки…
Полковник ногой задвинул утку под кровать, сел на стул и вперил в меня испытующий взгляд.
— Соизволь объяснить, из-за чего весь этот сыр-бор! Какие к тебе претензии у следователей РКВД?
Говорить Дичку, что его это не касается, я конечно же не стал, отделался полуправдой:
— По обстоятельствам захвата Горского вопросы появились.
— Это какие? — нахмурился Василий Архипович, который в той или иной мере, точно был в курсе дела.
— Интересовались, куда он из больницы делся. Я им с этим помочь не смог. Не из вредности, просто и сам не знаю.
Полковник многозначительно хмыкнул и спросил:
— Надо понимать, всё же не столько куда он подевался, сколько кто ему с этим помог?
— И это тоже.
— Везёт тебе, Петя, как утопленнику! — Василий Архипович хлопнул себя по бедру и поднялся со стула. — И нам заодно! Под угрозой срыва оказалась серьёзнейшая операция! За это по головке не погладят! И республике сплошной урон!
Я бы тяжко вздохнул, но отчаянно ныли рёбра, поэтому лишь выдохнул:
— Восстановлюсь скоро. Дайте пару дней…
— Всего? — удивился полковник и оглянулся на стоявшего у двери Богомола. — Что скажете, Иван Михайлович?
— Били его грамотно, внутри ничего не порвали и не сломали. Меня беспокоит лишь сотрясение мозга, а остальное тренированный оператор способен перенести на ногах. Сломанный нос — не проблема, пальцы… Пальцы заживут.
— Положусь на ваше мнение, — усмехнулся Василий Архипович и развернулся ко мне. — Завтра тебя переведут в часть, лежать в медпункте будешь до особого распоряжения Пономаря. И чтоб ни один эскулап в симуляции не заподозрил! Это приказ! Всё ясно?
— Так точно! — ответил я, поднял левую руку с забинтованной кистью и помянул недобрым словом Ключника.
Ну да ничего, земля круглая. Сочтёмся.
— Выздоравливай! — сказал напоследок Дичок и двинулся на выход. — Иван Михайлович, вы ещё задержитесь?
— Да, есть к поручику несколько вопросов по нашей линии. Не возражаете?
— Ни в коей мере!
Полковник покинул палату, а Иван притворил за ним дверь и опустился на освободившийся стул.
— Ну и влип же ты, Петенька! Даже не представляешь, чего нам стоило вытащить тебя из комиссариата!
Я вздохнул, переборол головокружение и попросил:
— Ближе к делу.
— Что на самом деле их интересовало? — спросил тогда Богомол.
Моё ясновидение болезненной резью отреагировало на выставленный им акустический экран, я не сдержался и поморщился, но испытывать терпение Вани не стал и сказал:
— Цепочка от Альберта Павловича через тебя в совреском, концы в правительстве и Новинске. — Дыхание сбилось, я закашлялся и перевалился набок, а когда Богомол выдвинул из-под кровати утку, сплюнул в неё и продолжил: — Кто приказал отпустить Горского и слушателей Общества.
— Это всё?
— Шьют захват власти. Лепят клику операторов-изменщиков. — Я отметил, что мои слова заставили Ивана Богомола поджать губы,
