Ознакомительная версия.
Я шел рядом с парнями в короткой цепи, держа карабин в руках, шарил глазами по земле, деревьям и буграм и ворочал в голове невеселые мысли, что упорно копошились в мозгах.
На Асвинте, как и на всей Миренаде, осталось не так много следов жизнедеятельности человека. То ли слишком много времени прошло с тех пор, как здесь произошел некий планетарный катаклизм, то ли во время сего катаклизма все было разрушено. Но чем же тогда воевали местные? Помесью ядерной бомбы и серной кислоты особой мощи?
На природе это вроде как не отразилось. Деревья, кустарники, растения целы. Зелень прет изо всех щелей. И живность цела. Птички, бабочки, жуки всякие. Мелкие зверьки мелькают в траве и среди листвы деревьев. Что именно за зверьки, мы толком не разглядели.
Выходит, оружие, каким бы оно ни было, не нанесло природе особый вред. Так что же произошло когда-то на Миренаде?
Вопрос не праздный. Специалисты химической разведки не обнаружили в воздухе, воде и почве планеты вредных и опасных компонентов, но это не значит, что их там вовсе нет. Черт знает, какую дрянь здесь могли изобрести?! Походим недельку по девственным полям и лесам, а потом копыта откинем.
Подобные мысли посещали не только меня, но и я, и парни хранили их при себе. Друг другу говорить нет смысла, а «командирам» нельзя. Не хватает еще обнаружить свою странную для средневекового наемника осведомленность.
Пехотная секция равитанского взвода состояла из двенадцати человек. Сержант — командир секции, пилот цуфагера и две группы по пять человек, которыми командовали капралы. У наемников роли капралов исполняли наиболее подготовленные солдаты из числа самих наемников. Их обычно назначали сержанты, а иногда и вовсе обходились без них.
В нашей секции Блантек назначил своим помощником одного малого лет тридцати пяти с грубой татуировкой на щеках в виде замысловатых узоров и с неровным шрамом на нижней челюсти. Этот амбал, в прошлом, несомненно, командовавший абордажной командой на каком-нибудь капере, сейчас шел слева от нас, настороженно глядя на каждый куст или дерево и изредка бросая в нашу сторону подозрительные взгляды.
Нас прислали во взвод перед самой посадкой, и он по привычке относился к новичкам очень осторожно. Видимо, имел опыт конфликтов с вновь пришедшими людьми.
Секция растянулась цепочкой почти на полсотни метров и шла по лесу. Сержант топал позади, следя за личным составом и подгоняя отстающих.
Метрах в трехстах левее нас шла вторая секция взвода. Первая работала еще дальше. Цуфагеры медленно кружили в небе на высоте пятисот метров, готовые при случае поддержать огнем.
Мы шли по лесу, хотя правильнее было бы назвать его посадкой. Деревьев мало, стоят друг от друга шагах в двадцати. Земля укутана высокой травой и какими-то блеклыми цветами. Почва немного пружинит, под ноги то и дело попадают сухие ветки, сучки, камешки. Да и мелких неровностей полно.
– На хрена нас вообще послали! — прошипел над ухом Марк. — Есть же эти беспилотники. Они же крота под землей найдут. Чего нас-то гонят?
Амбал — помощник сержанта — шепот услышал, метнул в нашу сторону свирепый взгляд, но ничего не сказал. Чует моя душа, с этим отморозком нам еще предстоит столкнуться.
– Если датлайцы замаскировались, их и приборы не засекут.
– По тепловому излучению — да, — хмыкнул Марк. — А анализаторы воздуха? А сканеры?
– Сканеры промолчат, радиостанции имеют систему маскировки в отключенном состоянии. А чтобы не учуяли анализаторы, датлайцы рванут кислородную бомбу.
Кислородная бомба — просторечное название устройства, которое за короткий промежуток времени посредством выброса большого количества чистого кислорода способно на небольшой площадке очистить воздух от посторонних запахов. Солдат ведь издает целый букет запахов. Пахнет его тело — пот, испарения, пахнет оружие — смазкой и порохом. Пахнет одежда, снаряжение, аппаратура. Если он (солдат) ел, то стоит запах продуктов. Если разводил костер — понятно, целый сонм запахов.
Таким образом, один человек — мощный источник различных запахов. А группа людей вообще сродни заводу. Установленные на беспилотных самолетах-разведчиках анализаторы способны различить молекулы воздуха с расстояния одного километра. И если засекут излишнюю концентрацию какого-то вещества, немедленно дадут сигнал.
– И все равно, — продолжал гнуть свое Марк, — огромная территория, малочисленное подразделение... Мы еще долго будем ходить.
– Ты чего разошелся? — подошел к нам Антон. — Вон тот мудак, помощник сержанта, косит своими наглыми глазами.
– Да так...
Марк подкинул на плече гранатомет и сплюнул.
– Помнишь структуру датлайской роты?
– Смутно. Читали на Годиане...
– Читали... Профессионал!..
– Ладно, не грузи.
– У датлайцев рота — единица неделимая. Работает только в полном составе. Правда, может выполнять задачи по частям, но все равно в оперативной связке.
– Ну?
– Вот и ну...
– Здесь не два взвода, — сообразил я, к чему клонит Марк.
– Точно. Если мы наткнемся на датлайцев, то будет бой.
– Эй, вы! Шевалган, Торпер, Канн! — проорал подошедший с левого фланга сержант. — Чего сгрудились? А ну в цепь! Торпер!
– Я, — угрюмо откликнулся Марк.
– Сдай назад. Пойдешь рядом со мной. Забыл сказать, чтобы ты гранатомет оставил в машине...
Блантек подошел вплотную, вытер слегка вспотевший лоб и посмотрел на часы.
– Еще пару километров и перерыв. Смотрите в оба!
– Есть.
– И не трепать языком! Увижу еще раз — предупреждение. Второе предупреждение — процент с недельного гонорара. Уяснили?
– Так точно, господин сержант, — ответил я первым и подарил помощнику сержанта многообещающий взгляд. Эта скотина сдала нас. Ладно, потом разберемся.
Мы продолжили прочесывание. Солнце почти подошло к горизонту и теперь светило во всю силу. Стало жарковато. На нас, кроме формы, стандартные пятикилограммовые бронежилеты, разгрузки, оружие. На головах шлемы, правда, совсем легкие, по полкило. Но все равно в такой сбруе не очень приятно топать под солнцем. Впрочем, когда это солдата спрашивают, что ему приятно?
Индивидуальные радиостанции, встроенные в шлем, мы по приказу взводного отрубили. Чтобы не забивать эфир и не создавать фон, мешающий работе самолетов-разведчиков. Связь теперь была только у офицеров и сержантов. Поэтому и Блантек не вызывал нас по радио, а орал на весь лес.
Пройдя два километра, мы остановились. Лейтенант объявил короткий перерыв. Взвод занял просторную поляну, укрытую от солнечных лучей ветвями гигантского дерева, похожего на баобаб. Солдаты расстелили матрацы и начали спешно обедать. Кто покончил с едой, ложились на матрацы и закрывали глаза. Хоть двадцать минут, но подремать.
Ознакомительная версия.
