Ознакомительная версия.
В одном месте они остановились, и Минута показала Благуше рукой вниз сквозь прорезанную в стене каменную решётку – он увидел уже остановившуюся тушу Махины, заполненный одетыми ярко, по-столичному людьми перрон и на нём – внушительную даже отсюда фигуру Ухаря, к которому спешила группа людей в зелёных и красных мундирах.
– В красных мундирах – фискальники, – пояснила Минута. – В зелёных – рядовые стражники. Совет Ухаря сэкономил нам пару часов. Лучше я покажу тебе город, чем сидеть и объясняться с этими жлобами.
– Буду рад быть твоим спутником, оторви и выбрось! – согласился Благуша, вытирая рукавом армяка взопревший лоб – в храмовнике было куда теплее, чем снаружи.
– Ну, пошли дальше. – Минута потянула его за руку.
Славу было приятно следовать за ней, так как от прикосновения нежной маленькой ручки (между прочим, способной вырубить бандюка не хуже мужской) он просто млел, уже не особенно-то и стараясь одёргивать себя мыслями о Милке. Вдобавок заблудиться в этих катакомбах одному труда не составляло, и он искренне радовался, что у него есть такая провожатая, как Минута.
Вскоре они вышли на городскую улицу, раскинувшую ряды трёх-четырёхэтажных зданий из дерева и камня под байкалитовым сводом, испещрённым множеством маленьких зерцал, которые создавали видимость естественного дневного освещения. Здания из четырёх этажей потрясали воображение – больше двухэтажного трактира в Светлой Горилке да высокого, но вовсе безэтажного купола Станции на Краю ничего выше из жилья слав в своей жизни не видел (сам храмовник был не в счёт, город-гора был возведён ещё Неведомыми Предками, а не руками простых людей).
От царившего здесь многолюдья, среди которого уверенно и ловко лавировала Минута, у Благуши через некоторое время зарябило в глазах. А люди всё шли и шли. Сотни? Тысячи? Люди толкались на улицах и площадях, шумели, спорили, что-то продавали-покупали, чем-то обменивались, о чём-то договаривались, в общем, кто во что горазд. Тёплый армяк стеснял всё сильнее, и слав, наплевав на приличия, расстегнул его донизу, но всё равно истекал потом. Один раз к ним попытался пристать какой-то закомура – высушенный, как вобла, тощий нанк в синей рясе, проникновенным голосом вопрошая, знают ли они настоящее имя Предка, – и отстал только тогда, когда Минута совсем не по-женски рявкнула в ответ, что знает даже его фамилию, а не то что имя. Затем перед ними развернулась ярко освещённая площадь с огромной статуей Смотрящего Олдя в центре, Великого Двуликого, вокруг которого толпились прилично одетые попрошайки и привычно гундосили, что сами они не местные, что вот, мол, ни кола у них и ни двора и вообще жизнь их столь тяжела, что дальше уже некуда, и неплохо бы облегчить её некоторым количеством бабок. Ну, эта публика была известна Благуше ещё по родной веси, да и на конах от неё продыху не было, так что он по своему обыкновению пропускал притворное, бессовестное нытьё мимо ушей.
Наконец они оказались на краю площади, где перед взором Благуши предстало трёхэтажное здание с ярко размалёванной вывеской «Блудная дева». Минута, не останавливаясь, устремилась в солидную двухстворчатую дверь из морёного дуба. В гостевой зале им навстречу поспешил низкорослый толстяк-егр, чернокожий и светловолосый, как и все егры, видимо сам хозяин гостиницы. Круглое лицо расплылось в приветливой улыбке, пухлые ручонки, взметнув рукава шикарного халата из золотистого плиса, распахнулись в гостеприимном жесте. Минута представила егра Благуше (его звали Бодун), перебросилась с ним парой слов, а затем мило попрощалась со славом, что для него оказалось неожиданным ударом судьбы. Но тут же успокоила обещанием заглянуть через пару часиков и прогуляться вместе с ним по городу, чтобы показать местные достопримечательности.
После чего выпорхнула из гостиницы, а её хозяин Бодун, шустро семеня короткими ножками, повёл Благушу в свой лучший, по его уверению, номер, располагавшийся на третьем этаже. Там, как оказалась, и ванну принять было можно, и для естественных надобностей никуда не надо было отлучаться, и еду можно было заказать прямо с доставкой. Благуша стал прикидывать в уме, во сколько же бабок ему выльется такая забота и предупредительность, и собственный кошель, где ещё позванивали бабки в количестве почти шести матрёшек, то есть почти целого бочонка, показался ему неожиданно тощим и жалким для столицы. И уж совсем забеспокоился слав после сообщения хозяина о том, что в этом номере был недавно сделан капитальный ремонт. Что такое «капитальный ремонт», Благуша не ведал, но по тону егра до него дошло, что это нечто особенно крутое, настолько крутое, что, похоже, ему не хватит никаких бабок А бабки ему ещё были ох как нужны для других надобностей. «Влип», – подумал слав и от этой мысли вспотел ещё сильнее. Но как отказаться? Минуту подводить не хотелось, да и себя на посмешище выставлять тоже.
А хозяин продолжал разливаться трепыхалой по поводу достоинств своей гостиницы. Тогда торгаш решил камила пока не гнать и нарочито скучным голосом поинтересовался, во сколько ему этот «капитальный ремонт» обойдётся. Ответ коротышки приятно удивил. Бодун заявил, что это храмовая квота и что, дескать, храмовые гости за честь его странноприимному дому. «Ай да Минута! – пыхтя на очередном лестничном пролёте, мысленно похвалил слав, сразу сообразив, откуда на него свалилось такое счастье. – Молодец девица!»
Наконец они добрались до нужного номера, и егр Бодун предупредительно распахнул перед Благушей дверь. После подъёма на третий этаж коротышка даже не вспотел и дышал ровно, чему можно было только позавидовать. Показав гостю, как пользоваться водоналивными кранами с холодной и горячей водицей, удобным нужником с высоким, непривычного вида сиденьем из белого мрамора и шнурком колокольчика, по которому вызывался коридорный, Бодун вежливо откланялся и оставил его одного.
Благуша устало вздохнул, смахнул со лба испарину, скинул пропотевший армяк прямо на пол, оставшись в алой рубахе, и осмотрелся. Номер и вправду был роскошный. Даже чересчур. Прежде всего, в глаза бросалась чудовищных размеров кровать – на такой можно было не только всей семьёй спать, но и соседей по Светлой Горилке пригласить, с целой кучей сопливых детишек, да и то, наверное, место ещё бы осталось. Непонятно, зачем такая нужна? В догонялки, что ли, с супругой играть? Так, глядишь, и до утра не поймаешь, всё желание пропадёт.
Ладно, Смотрящий пусть на ней и почивает, Благуше она всё равно ни к чему. Ему не то что ночевать, просто поваляться времени не было – скоро обещалась зайти Минута. С любопытством скользнув взглядом по огромным, от потолка до пола, гардинам из какой-то дорогой красивой материи, прикрывавшим просторное окно номера от света улицы, слав решительно отправился в моечную – небольшую комнатушку размером четыре на четыре шага, с бассейном вместо пола. Там уже плескалась прозрачная голубоватая водица, заметно исходившая паром – хозяин расстарался. Быстренько скинув всю одежду, Благуша потрогал ногой водицу, оказавшуюся терпимо горячей, и бултыхнулся целиком. Какое-то время он просто неподвижно сидел, отмокая, аж прикрыв от наслаждения глаза, затем принялся орудовать мылом и мочалкой, смывая с себя грязь и усталость.
Ознакомительная версия.
