– Невероятно, – воскликнула София, заглядывая через плечо ассасину.
От ее волос и кожи шел легкий нежный запах.
– С вашего разрешения, я спущусь и узнаю, куда ведут эти ступени, – решительно объявил Эцио.
– Не впотьмах же туда идти. Я принесу вам свечку.
Она быстро вернулась со свечой и трутницей.
– Кто вы, messere? – спросила София, глядя ему в глаза.
– Наиболее интересный человек в вашей жизни.
– Ах! – улыбнулась она. – Presuntuoso![25]
– Оставайтесь в лавке. Будет лучше, если вы на время запрете входную дверь. Я долго не задержусь.
Эцио зажег свечу и стал спускаться.
Он оказался не просто в подземелье, а в разветвленном подземном хранилище воды. Слабый огонек свечи выхватывал из темноты закругленные сводчатые потолки. Их подпирали нескончаемые ряды изящных колонн, капители которых украшали разнообразные символы, среди которых Эцио узнал «павлиньи глаза». А у основания некоторых колонн на него смотрели перевернутые головы страшной горгоны Медузы.
Должно быть, он попал в Йеребатан сарныджи – одно из самых крупных подземных водохранилищ Константинополя. В своей книге Никколо Поло упоминал об этом месте. Хранилище строили не турки, а греки. Грандиозному сооружению, законченному при императоре Юстиниане, было почти тысяча лет. На Эцио оно производило пугающее впечатление.
Размеры подземного зала подавляли. Судя по гулкому эху, часть подземелья, где он находился, была величиной с кафедральный собор. Дневник Никколо Поло содержал некоторые туманные намеки на местонахождение ключа. Эцио решил попробовать ими воспользоваться, сосредотачиваясь и заставляя ум вспоминать подробности.
Пол хранилища был залит водой примерно по щиколотку, что мешало беззвучному передвижению. Правда, звуки шагов ассасина заглушались голосами людей, даже не подозревавших о его присутствии. Эцио был явно не одинок в своих поисках, чему тоже не стоило удивляться. Он напомнил себе: прежде чем попасть к нему, дневник находился у тамплиеров.
Впереди также мерцал огонь. Эцио загасил свечу и стал осторожно приближаться. Вскоре он увидел силуэты двух тамплиерских пехотинцев, сидящих у костерка в темном переходе. Ассасин подобрался еще ближе. Он неплохо знал греческий язык и понял почти все, о чем говорили солдаты.
Вещал в основном один. Он был явно в дрянном настроении, которое не боялся показывать перед товарищем.
– Τι ταπείνωση! – чуть ли не в истерике кричал пехотинец. – Какое унижение! Ты, часом, не в курсе, сколько нам еще копаться в этом грязном сыром подземелье?
– Я тут уже несколько недель, – ответил его более спокойный товарищ.
– Всего ничего! А тринадцать месяцев не хочешь? Я тут торчу с того самого момента, как наш великий магистр нашел этот проклятый ключ!
Он немного успокоился.
– Вот только ключ не подсказал магистру, где искать остальные. Он всего-навсего знает, – тон солдата опять стал язвительным, – что они спрятаны «где-то в городе».
Услышав об этом, второй солдат пришел в возбуждение, словно его по-настоящему увлекали и захватывали перспективы, открывающиеся перед ними.
– Но город ведь немаленький…
– Я в курсе! И постоянно напоминаю себе об этом. Шепотом, разумеется.
Их разговор был прерван появлением сержанта.
– Чего расселись, бездельники? За работу! Или вам платят, чтобы вы тут целыми днями сидели и задницы растили?
Бурча себе под нос, солдаты возобновили работу. Эцио шел за ними по пятам, надеясь узнать еще что-нибудь. Вскоре к двоим солдатам подошли несколько их товарищей – таких же чумазых и недовольных.
Это вынуждало ассасина быть предельно осторожным. При всей их усталости и плохом настроении солдаты явно не были новичками и легко могли его обнаружить.
– Петрос! – крикнул один из них, обращаясь к товарищу. – Позаботься о факелах, чтобы хватило на все время, пока мы здесь копаемся. Мне надоело ковыряться впотьмах.
Услышав про раскопки, Эцио навострил уши. Он сделал еще несколько шагов и вдруг ножнами меча задел колонну. Сводчатый потолок мгновенно разнес звук по всему зданию.
Солдат, которого звали Петрос, торопливо оглянулся назад.
– Тише вы! – прошипел он. – Здесь кто-то есть. Не разевайте рты, если хотите выбраться отсюда живыми.
Солдаты мигом насторожились. Теперь уже все озирались по сторонам, переговариваясь шепотом.
– Ты что-нибудь видишь?
– Пока нет, но нужно обшарить все углы!
Эцио поспешно отступил в темноту и ждал, пока солдатские страхи не улеглись.
Постепенно пехотинцы успокоились и взялись за поиски. По их действиям Эцио понимал: ищут они наугад. Они и сами это знали. Но он продолжал следить, все же надеясь уловить какую-то закономерность в их действиях, и продолжал слушать их бессвязные разговоры.
– Ну и вонища!
– А чего ты ожидал? Это же сточная канава.
– Воздуха бы свежего глотнуть.
– Потерпишь! Через три часа – конец нашего дежурства.
– За такую работу вас тут еще на три часа оставить нужно! – рявкнул подошедший сержант. – И про бдительность не забывать. Господь Иисус знает, почему начальство выбрало вас для столь ответственного задания.
Поняв, что ничего полезного он здесь больше не услышит, Эцио обогнул солдат и отправился дальше. Через какое-то время он вышел к каменному берегу канала. Там возле жаровни стояли два младших офицера. Он вслушался в их разговор.
– Насколько я знаю, мы на шаг опережаем ассасинов, – говорил один.
– Великий магистр приказал поторапливаться. Ассасины могут оказаться ближе, чем мы думаем.
– У магистра есть свои причины для спешки. А как хоть эти ключи выглядят?
– Вроде бы они похожи на тот, что мы нашли под дворцом Топкапы.
Второй лейтенант зябко поежился:
– Восемь часов уже торчим в этом дерьме. Απίστευτα![26]
– Согласен. Скука смертная!
– Ага. Но мы непременно скоро отыщем эти ключи.
– И не мечтай.
Первый лейтенант вдруг стал озираться по сторонам:
– Что это сейчас было?
– Крыса, наверное. Бог свидетель, здесь этих тварей видимо-невидимо.
– Мне кажется, что вокруг все тени шевелятся.
– Это из-за огня.
– Здесь кто-то есть. Нюхом чую.
– Ты это брось. Так и спятить недолго.
Эцио хотелось быстро проскользнуть мимо лейтенантов, но он продвигался крохотными шажками, чтобы вода вокруг щиколоток не плескалась. Наконец он оставил позади и офицеров, и солдат. Теперь ассасин шел вдоль сырой стены коридора. После залов с колоннами коридор показался ему совсем низеньким и узким.
Что-то подсказывало ему: он выбрал верное направление. Как только за спиной вновь стало темно и тихо, Эцио решил зажечь свечу. Он достал из сумки трутницу, моля Бога, чтобы только не уронить ее в воду, пока высекает огонь.
