Да, именно так. Единицы смертных во всем Уре знают, что настоящее имя герцога Дортмунда — Витар Слотер. Стопроцентный Выродок, известный среди четырех семейств как Витар-Человеколюб. Вот вам еще один парадокс Блистательного и Проклятого: дитя Лилит, которое предпочло заботы смертных делам Древней крови.
Извращенец.
И мой дядя, между прочим. Родной брат патриарха Эторна и Анны Слотер.
— Жинка-то моя каждый месяц свечку за него ставит в церквушке Святого Ионы. Это в южной части города, где… — растекался медом по стеночке извозчик.
— Смотри на дорогу, — раздраженно оборвал его я, — Твой Человеколюб завтра мне будет нервы лично жевать, а сегодня не хочу о нем и слышать.
Мужик стушевался и испуганно сгорбился на козлах…
Интересно, думал я уже утром, вспоминая ту сцену, померкло бы почитание извозчиком и его супругой легендарного вице-канцлера, доведись им встретится с ним вживую?
Приятного впечатления дядюшка Витар не производил. Совершенно. Скорее уж наоборот.
В нем слишком многого было… «слишком». Слишком высокий, слишком худой, слишком прямой, слишком резкий. Коротко остриженные волосы щеткой торчали на его удлиненном черепе, обтянутом кожей так туго, что казалось — она лопнет на скулах, если Витар попытается улыбнуться. Но это ему не грозило, ведь дядюшка никогда не улыбался. По крайней мере, я не слышал о человеке или Слотере, который бы стал свидетелем чего-то подобного.
Мертвенные губы и белесые брови Человеколюба почти не выделялись на фоне анемичной кожи. Глаза казались двумя бесцветными водянистыми шариками. Вокруг них залегла густая сеть морщинок, а множество лопнувших сосудиков и капилляров свидетельствовали о том, что могущественный вице-канцлер регулярно не высыпается. Уверен, в отличие от меня, в эту ночь он не спал вообще.
— Дядя, ты отвратительно выглядишь. Тебе просто необходимо на время отойти от дел и отдохнуть… — заявил я, переступая порог рабочего кабинета вице-канцлера. — Или мне стоит обращаться к тебе официально? Лорд Дортмунд? Ваша светлость?
— У меня нет времени на традиционные семейные нежности, младший! — раздраженно буркнул Витар из-за своего стола.
Стол заслуживал отдельного внимания: огромный, светлого дерева, с округлыми краями, он походил на льдину, которую оторвало волной и забросило в просторный кабинет Дортмунда. Толстенную столешницу поддерживали мощные тумбы, и все равно казалось, она едва выдерживает вес вороха бесчисленных бумаг, с которыми работал вице-канцлер. Рапорты, донесения, выписки, конторские книги, шифровки. В их хаотичном нагромождении дядюшка Витар ориентировался безошибочно, снуя ловко и деловито, точно паук в ячеях своей паутины.
— Проходи, — сухая, жилистая рука взметнулась из-за бумажных завалов и сделала неопределенный жест. — Я рад, что ты пришел, Сет. Присаживайся! Есть разговор.
Не споря, я пересек кабинет и опустился в кресло, указанное Витаром. Жесткое, черт возьми! Как раз для костлявого зада Человеколюба.
Дядя кивнул, слегка разгреб бумажные баррикады на столе и обнаружил за ними пузатый графин темного, непрозрачного стекла. Сняв колпачок, он принялся разливать в высокие стаканы зеленоватую жидкость. По комнате немедля разнесся сильный виноградный запах.
— Граппа! — пробурчал Человеколюб, двигая стакан в мою сторону. — Настоящий напиток! Тряпичные головы, конечно, редкостные мерзавцы, но в напитках они знают толк. Тройная перегонка и двойная очистка. Амброзия! Не то, что кислятина, которой ты травишься в забегаловке Упитанного Вана.
Надо же.
Спятивший дядюшка-Слотер, выглядит как схимник, почти уморивший себя отказом от пищи, однако же, пытается корчить из себя эдакого гурмана. Правда, за напиток богов он выдает обжигающее горло пойло, на какое лютецианцы только попусту переводят прекрасный виноград. Тряпичными головами в Уре именовали как раз жителей Лютеции за их моду носить на голове парики и букли. В последние годы, правда, употребление прозвища стало редким, поскольку упомянутая мода начала проникать и в аристократические круги Блистательного и Проклятого. К счастью, для местных нобилей еще не считалось неприличным показаться в обществе без искусственных завитушек на голове, обсыпанных пудрой…
Я не стал ничего говорить вслух, но небрежно поинтересовался:
— Ты так хорошо знаешь мои привычки?
— Если я скажу, что много чего знаю, это будет банально, — проворчал вице-канцлер, — Но так оно и есть. Если кто и может доставить этому городу максимальные неприятности, так это в первую очередь мои собственные родственнички. Поэтому на вас, а также на всех прочих носителей Древней крови у меня собраны самые подробные досье… предотвращая твой вопрос — не покажу! К ним имею доступ только я.
— Ну, если ты такой осведомленный, дядя, то должен знать, что пару раз я не дал Блистательному и Проклятому провалиться в Преисподнюю. Где моя награда?
Витар лишь махнул рукой.
Скряга.
Дядюшка поднес стакан ко рту, сделал щедрый глоток и довольно скривился, всем своим видом уподобившись неспелому лимону. Затем отставил граппу в сторону и заявил:
— Довольно, младший. Я не люблю упражняться в остроумии. Ты мне нужен, и потому ты здесь.
Взятый им тон мне совершенно не понравился. И я не преминул это продемонстрировать:
— Дядя, ты слишком долго играешь в человека, привык командовать своими чернильными душами и совсем забыл, как разговаривать с себе подобными. Со Слотерами!.. Я здесь, потому что мне интересно, но не более того. Посему изволь сменить манеры, иначе все твои Псы не помешают мне встать и убраться отсюда.
Мы скрестили раздраженные взгляды точно шпаги.
Я был нужен дяде куда больше, чем он мне, и Витар отступил.
— А ты, как всегда, в своем амплуа, младший, — смягчившимся голосом произнес Человеколюб, — Груда мышц и ни капли сомнения в своих возможностях. До сих пор не усвоил, что сила есть на любую силу?
— Усвоил, дядя. Но тогда я пользуюсь этим.
Тяжеленные стволы «громобоев» грохнули о столешницу.
— Это что? Обрезанные мушкеты? Хандаконды? Гм… надо же, настоящая ручная артиллерия! Неподготовленному человеку запросто может переломать пальцы. Весьма интересная конструкция… — одобрительно хмыкнул Витар, повертев пушки в руках, — Стоит подумать, чтобы добавить такие в арсенал Псов. Ладно, закончили расшаркиваться. Признаю, я не могу тебе приказывать, младший. Поэтому я прошу тебя помочь мне. И гарантирую оплату по тем расценкам, какие назовешь. Конечно, Магистрат вечно норовит урезать моему Департаменту ассигнации, но сейчас случай особый. Догадываешься, почему я тебя пригласил?
