Ознакомительная версия.
— Да, учитель.
Он что, наладился спать прямо у пульта? Волнуется парень. И, похоже, у него будет еще один повод разволноваться. Если только все пойдет так, как складывается. Надо же, а он всегда относился к пророчеству… скажем так, со здоровой долей скепсиса.
— Сейчас я перешлю образец крови. Проверь его…
— Одну минуту… — удивленно откликнулся Оби-Ван.
Слышно было, как он щелкает переключателями. Как безуспешно пытается придушить зевоту. А еще — как тяжко колотится собственное сердце. Он прав.
Он просто обязан быть прав. И тогда…
— Сколько мидихлориана? — спросил он.
— Учитель, может, с образцом что-то не то? -. Изумления в голосе мигом проснувшегося ученика хватило бы на них обоих.
Значит, он все-таки прав. И значит…
— Сколько?
— Счетчик зашкалило, — медленно произнес Оби-Ван. Он тоже тяжело дышал. — Свыше двадцати тысяч. Ни у кого столько нет. Даже у магистра Йоды уровень ниже.
— У остальных рыцарей тоже… — пробормотал Куай-Гон.
— Что это значит?
Ни у кого… И это значит, что он понятия не имеет, что теперь делать дальше. Анакина надо тащить на Совет… Чтобы услышать, что он слишком стар для учебы. И пытаться уговорить твердолобых. И получить пилюлю от учителя.
Но — пророчество. С ним не поспоришь… И — забрать парня у матери?
Здорово…
Он оглянулся. И давно ли она тут стоит?
Шми молчала. Трудно было даже разобрать выражение ее лица, потому что в комнате за ее спиной все еще горел свет. Если бы она хоть что-нибудь сказала… Но она молчала и смотрела на.него. Потом повернулась, попрежнему не дав свету упасть на лицо, и ушла.
С-ситх раздери…
Куай-Гон наконец вспомнил об изнывающем у пульта ученике.
— Доброй ночи, Оби-Ван, — сказал он и выключил комлинк.
***
Анакин не спал. Он лежал с зажмуренными глазами, отвернувшись к стене.
Сначала он немного обижался на маму, потом решил поразмыслить, зачем это понадобилась его кровь. Потом во всем доме погасили свет, и через некоторое время он услышал, как едва слышно в комнату вошел Куай-Гон. Анакин решил дать ему улечься и лишь потом пристать с вопросами, но когда собрался задать первый, мастер-джедай уже спал.
Тогда Анакин осторожно выскользнул из кровати и через окно — вовремя вспомнив, что в большой комнате ночует Джар Джар, а на него наступать не рекомендуется: верный способ поднять на ноги не только весь дом, но и квартал. Надо было еще раз проверить настройки машины. И крепеж двигателей. И соединения. И реле. И еще панель управления. А еще вот тут подтянуть пару болтов… все, что он только сумел придумать. Что он еще забыл? Он не может позволить себе ошибиться. Или что-нибудь просмотреть.
Потому что завтра он выиграет эту гонку. Потому что иначе нельзя. Иначе нельзя…
Анакин забрался в болид и еще раз все проверил. Но там все было в порядке.
И в обоих двигателях тоже. Тогда он сел на ящики и стал смотреть, как Р2Д2 ездит вокруг болида, словно часовой. Проезжая мимо Анакина, дроид приветственно бибикал. Точно так же он приветствовал и Ц-ЗПО, который устроился по другую сторону болида. В ответ робот-секретарь выдавал порцию советов, как лучше покрасить болид. Р2 выразительно чирикал. Оба были в восторге друг от друга.
Маленький астродроид работал без устали, жалоб и перерывов. Его ничто не отвлекало. Анакин позавидовал ему. Ведь что хорошо в роботах — они либо работают, либо сломаны. Им не нужно ощущать усталость, разочарование или страх…
Он прогнал последнюю мысль и посмотрел на звездное небо. Так он и сидел на ящике со старыми деталями, положив себе на колени гоночный шлем, и смотрел вверх. Завтра что-то случится. Завтра он выиграет эту гонку, и что-то обязательно произойдет. Ему показалось, что за ним наблюдают, он оглянулся (Куай-Гон едва успел отойти от окна.) Нет, почудилось… Звезд так много, и так хочется побывать на каждой из них…
Анакину снился сон, и в этом сне ему было много лет. Он не узнавал ни места, ни времени, мир вокруг был чужим, никогда раньше он не видел плоских скал, меняющихся, как миражи в пустыне Татуина. Ветер трепал его длинные волосы, играл старым плащом. Он стоял и смотрел, неподвижный, как камень, на равнину у своих ног, и зрелище это было столь ужасным, что он никак не мог заставить себя осознать то, что он видел. Он мог только смотреть и чувствовать, как закипает в душе надежда. Сон задрожал и рассыпался, до Анакина донеслись голоса, тихие и отдаленные. И он повернулся к ним, прочь от волны мрака, вдруг выросшей перед ним, прочь из страшного сна.
— Надеюсь, ты все закончил, — услышал он голос Падме.
Но Падме стояла во главе темной волны из его сна, а волна была армией, наступающей на него…
Зачирикал Р2, кто-то рассмеялся, Ц-ЗПО залепетал, что все готово, хотя он лично не одобряет… Анакин пошевелился.
Чья-то ладонь коснулась его щеки, и сон растаял совсем. Анакин потер кулаками глаза, зевнул и повернулся на другой бок. И обнаружил, что лежит на своей кровати, а вовсе не на ящиках, на которых уснул прошлой ночью.
Анакин открыл глаза и увидел лицо такой красоты, что у него защипало в носу. Темные волосы рассыпались по плечам, а пробившееся сквозь окно солнце позолотило их, превратив в корону. А во сне она была старше, печальнее…
— Я видел тебя, когда спал, — сказал ей Анакин. — Ты вела армию в бой…
— Надеюсь, что нет, — улыбнулась ему Падме, на щеках появились ямочки. — Я не люблю сражения.
Ее голос был светел и радостен, как утренний воздух.
— Твоя мама сказала, чтобы ты поднимался. Нам пора…
Анакин выскочил на крыльцо. Он смотрел на облепившие холм глиняные лачуги рабов, на их обитателей, спешащих заняться дневной работой, на яркое чистое небо, что обещало хороший день на праздник Боонты. Во дворе Китстер запрягал эопи в антигравитационные сани, на которые уже был погружен болид.
Солнечные блики играли на свежеокрашенных бортах. Р2Д2 с банкой краски и кистью в манипуляторах наносил последние мазки, украшая кокпит ярко-синим узором. Ею новый приятель, несмотря на то что внутренние детали были все еще на виду, давал ему советы и выслушивал резкую критику в собственный адрес. Второй эопи, привязанный у крыльца, вытягивал длинную шею и норовил зацепить любого, кто подходил близко, жестким шершавым боком.
— А где Куай-Гон? — оглянулся Анакин.
Рыцаря нигде не было видно. Не было и Джар Джара.
Падме махнула рукой в сторону Большой Арены.
— Он забрал гунгана и пошел на Арену. Сказал, что ему надо переговорить о чем-то с Уотто.
Ознакомительная версия.
