«Они что… были любовниками?» — вдруг пришла в голову ошарашивающая мысль.
— Скажите только — насколько всё плохо? — вдруг, резко сменив тон и выражение, спросила Ли, — есть ли у нас хоть какой-то шанс?
Теперь в её глазах была даже не усталость — а обречённость. Будто бы угли страсти вдруг подёрнулись серым пеплом.
— Скажите, вы могли бы поверить в то, что наш и множество других миров могут управляться единой волей? — Спросил я.
Ли неожиданно улыбнулась.
— Что значит поверить? — спросила она, — я учёный. Мне это известно доподлинно.
— Речь не идёт обо всей бесконечной Мультивселенной, — добавил я, — только о её части. Где эта воля смогла построить миропорядок в соответствии со своими собственными представлениями.
— И это мне тоже известно, — кивнула Ли, — хотя по деталям мы с Захаром спорили.
— А теперь можете ли вы представить силу, которая оказалась способна убить обладателя этой единой воли? — Тихо спросил я.
Ли побледнела.
— Это… невозможно, — сказала она.
— Многие вещи, о которых мы с вами говорили, считаются невозможными, — ответил я, — даже не буду спрашивать, почему вы так думаете. Но это уже случилось.
— Захар и вы… как-то с этим связаны?
— Да, — кивнул я, — судя по всему, как непосредственные исполнители.
— Ох… — выдохнула Ли. Телефон выскользнул у неё из рук и с глухим стуком упал на пол.
До отлёта я хотел ещё раз заглянуть к Каю, но не получилось: после обеда атаки и попытки проникновения участились. Конечно же, они вовсю пользовались открытой Захаром технологией. Ходуны появлялись у самой границы периметра — но ни разу не возникли в самом здании. Меня это заинтересовало, и я спросил у Ли, каким образом это удаётся, но вразумительного ответа не получил. Она пробормотала только: «У каждого народа свои тайны», — и всё.
Судя по всему, та информация, которую я получил от Захара, сильно поменяла их планы. Поначалу они, похоже, рассчитывали выследить того, кто стоял за всем этим. Загнать его в угол, возможно, вступить в контакт, чтобы узнать намерения и договориться.
Теперь же план поменялся.
Ли была совершенно уверена, что этому неизвестному противнику очень нужна чёрная книга. То ли для того, чтобы полностью изничтожить человечество в его нынешнем виде, то ли для чего-то совершенно иного, что мы не в состоянии даже представить. Причём последнее более вероятно.
Как бы то ни было, защита чёрной книги становилась абсолютным приоритетом.
Меня отвезли в аэропорт. Самый обычный, гражданский. В терминале было полно народу. Мне это совершенно не понравилось — если вспомнить про ходунов, которые атаковали институт. Что, если кто-то из них появится здесь?.. Даже думать об этом было неприятно.
Оставалось надеяться, что Ли и ребята знали, что делали.
Когда мы зашли в терминал, она уверенно взяла меня за руку и потянула за собой в сторону зоны вылета.
Мы прошли стойки досмотра, потом границу. Многочисленные сотрудники службы безопасности и пограничники лишь скользили по нам равнодушными взглядами, будто на нас было заклятие невидимости. Всё равно мне было очень неуютно: я держал за пазухой чёрную книгу, которую поместили в специальную вакуумную упаковку.
В некотором обалдении я продолжал послушно двигаться туда, куда меня увлекали.
Через стерильную зону мы вышли к одному из телетрапов. Судя по тому, что очереди не было — посадка уже завершалась. Я глянул на табло, чтобы прочитать название города, куда запланирован рейс — но не смог прочитать иероглифы.
Мы вошли в салон и заняли два места в бизнес-классе.
Сразу после этого люк закрыли и самолёт откатили от терминала. Запустились двигатели.
— Мы летим в Россию, — заявила Ли после того, как самолёт оторвался от взлётной полосы.
От неожиданности я едва не прищемил палец шторкой на иллюминаторе: снаружи светило яркое солнце.
— Вот как…
— Мы летим неофициально, — продолжала китаянка, — вы ведь помните, что было в Москве, да? Российское правительство нам не враги, но на то, чтобы разобраться что к чему и предъявить нужные доказательства уйдёт слишком много времени. Мы не можем рисковать. К тому же, американцы после активности на островах начали что-то подозревать.
— И как же мы попадём… неофициально? — спросил я.
— Все эти люди, — она кивнула головой в сторону салона, — сотрудники одной из наших служб. Рейс полностью подставной. Когда мы долетим, они выйдут и пройдут контроль, как обычные граждане. Мы останемся на борту. Через некоторое время нас отбуксируют на стоянку, и на борт поднимутся сотрудники службы клининга. Мы поменяемся с ними одеждой, и таким образом вернёмся в здание аэропорта. У них будут с собой необходимые пропуска.
— Ловко, — кивнул я, — а куда именно мы летим?
— В Читу, — улыбнувшись, ответила Ли.
Я так растерялся, что не нашёлся что сказать. А моя спутница, воспользовавшись паузой, улыбнулась и надела наушники, погрузившись в просмотр каких-то роликов на смартфоне.
6
Возможно, ранение Кая на меня так повлияло. Или же мне до сих пор было стыдно за мою попытку вернуться домой, оставив здесь незавершённые дела. Как бы то ни было, я перестал пытаться что-то спланировать; я просто плыл по течению, отдавшись обстоятельствам. Ждал, когда мне укажут, куда идти — будь то Захар во сне или профессор Ли наяву.
Не удивительно, что я совершенно потерял контроль над ситуацией. Не то, чтобы он был у меня раньше — но, по крайней мере, я хотя бы пытался думать самостоятельно и строить какие-то планы.
Когда мы оказались в Чите, то даже в город не заехали. Прямо из аэропорта какой-то незнакомый мне китаец на большом праворульном «Лэнд-крузире» повёз нас неизвестно куда.
Я пытался просить Ли, куда и зачем мы едем — но та только загадочно прикладывала палец к губам и делала большие глаза.
Мне это совсем не нравилось.
Может, не стоило быть таким доверчивым? С другой стороны, а что я мог делать? У них был раненый Кай… они вроде как защищали его. Стоило ли пытаться выведать больше информации? Использовать режим, чтобы определить ложь? Но я и без режима был совершенно уверен, что Ли говорила искренне. В конце концов, она ведь призналась в том, что у них с Захаром было…
И вот теперь я еду на машине по тайге, нелегально попав в страну вместе с представителями особых служб другого государства… едем уже очень долго.
В тревожных мыслях я и сам не заметил, как задремал.
А когда над головой появилось уже привычное фиолетовое небо, я даже испытал облегчение. Можно было надеяться на очередные ответы.
Снова возвышенность, но в этот раз кругом только нагромождение крупных камней, застывшие потоки лавы и небольшие чёрные озёра в низинах.
Захара нигде видно не было. Это обстоятельство вызвало у меня не столько тревогу, сколько раздражение. Не хотелось играть в прятки. Хотелось прямых ответов.
Вздохнув, я побрёл по тропе, которая отчётливо виднелась среди серой каменной тверди. Интересно, кстати, кто её протоптал? И где они сейчас? Как вообще обитают люди на этой стороне? Захар ведь ничего не рассказывал об этом. Действительно ли по эту сторону — вечность? Почему-то я думал, что нет. Что здесь есть какой-то подвох.
Захар нашёлся в паре километров, тогда, когда я уже решил, что этот сон будет пустым.
Он сидел на корточках на берегу озера и глядел в своё отражение. Я подошёл к нему и тоже глянул на водную гладь.
Там, среди тёмной, зеркальной поверхности было только одно отражение. И я не мог точно сказать, чьё именно — моё или Захара.
— Не нужно делать то, что вы задумали, — сказал он не поднимаясь и не оборачиваясь.
— А что мы задумали? — с интересом спросил я, присаживаясь рядом.
— Ты же не думаешь, что от меня что-то можно скрыть? Или думаешь?
Его голос звучал странно. Необычно. Вроде бы нотки и тембр тот же — но нет его привычных живых эмоций. Словно вдруг его голосовыми связками завладел автомат.
