сильно он нашумел здесь и слишком большую известность приобрёл. Значит, по логике, он должен переселиться туда, где его ещё никто не знает, и он сможет продолжать творить свои дела. Хан почему-то был совершенно уверен, что это просто бывший профессиональный солдат, сделавший месть оккупантам своим образом жизни.
Ему уже приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Сильные духом мужчины, потеряв в войне близких, брали в руки оружие и посвящали остаток жизни тому, что уничтожали вражеских солдат десятками, если не сотнями. Припомнив статистику, майор грустно покачал головой. Эти сумасшедшие дрались как звери, не щадя прежде всего самих себя. В каждой стычке с подобными одержимыми гибло не меньше солдат, чем в боях с регулярными войсками.
За время оккупации такими людьми было убито больше солдат, чем во время боевых действий, и конца этому безумию не видно. Командование много раз предпринимало попытки избавиться от этих смертников, но всё было бесполезно. Стоило только уничтожить одного сумасшедшего, как на его место приходили двое других. Иногда майору казалось, что это не просто потерявшие близких и сошедшие с ума от горя мужчины, а выпущенные из дурдома психи, которым специально дали в руки оружие и натравили на оккупантов.
Очнувшись от раздумий, майор запустил двигатель и, включив передачу, медленно повёл машину прочь от развалин. Здесь больше нечего было искать. Оставалось только понять, в какую именно сторону направился противник. Впрочем, ответ напрашивался сам собой. Он ранен, а значит, будет искать спокойное место, чтобы отлежаться и как следует залечить полученную рану.
Извлечь полученную в спину пулю самостоятельно он не мог. Значит, будет вынужден искать помощи у других. На северных границах оккупированных земель было спокойнее. Выходит, отправиться он мог только на запад. Там, на монгольской границе было довольно спокойно, а значит, беглец мог найти и место для отдыха, и медицинскую помощь.
По большому счёту Хан смело мог возвращаться обратно на базу и сообщить командованию, что объект покинул зону их ответственности. Благо вещественных доказательств уничтожения партизанской группы у него было больше чем достаточно. Но за годы службы майор привык доверять своей интуиции, и сейчас все его инстинкты просто вопили, что с ушедшим непонятно куда бойцом они ещё встретятся.
* * *
Отмытый, накормленный и немного пьяный Никита с довольным видом развалился на кожаном диване в кабинете Иевлева и, лениво поглаживая устроившегося на коленях кота, негромко пересказывал историю своих приключений. Сидевшие напротив полковник и прапорщик слушали его молча, словно впитывая каждое слово. Добравшись до того момента, когда он пытался дозвониться до куратора группы, Никита мрачно скривился и, вздохнув, добавил:
– Никогда не думал, что меня вот так, запросто из собственной жизни выкинут.
– Погоди желчь изливать, – осторожно остановил его Иевлев. – Сам понимаешь, в нашем деле ничего так просто не бывает.
– Ерунда. Кодового обозначения не было, – отмахнулся Никита. – Меня просто смахнули с доски, как отработанную фигуру. Скажу откровенно, у меня сложилось впечатление, что говоривший даже не понял моего кода.
– Этого быть не может, – растерянно покачал головой полковник. – Надеюсь, ты номер набрал правильный?
– Издеваетесь? Я его до сих пор помню, – вяло огрызнулся Никита.
– Не сомневаюсь, но не верю, что тебя просто отсморкнули. Не та у нас контора, чтобы дураков на телефон сажать. Кто отвечал? Мужик, баба?
– Мужик. По голосу даже сейчас узнаю. Связь работала на все сто.
– Так, приятель. Давай подумаем, что все эти пляски с саблями могут означать, – протянул полковник, одновременно делая Степанычу знак наливать.
– Я себе уже все мозги набок свернул, думавши.
– И какие мысли?
– Кроме мата, никаких.
– Полностью согласен с предыдущим оратором, – криво усмехнулся Степаныч.
– Тогда давай выпьем и попробуем включить мозги, – со вздохом предложил полковник, что тут же и было исполнено с вялым энтузиазмом.
Отставив стакан, Никита с удовольствием закурил и, выпустив в потолок струю дыма, вздохнул:
– Одного никак понять не могу. Почему этот чёртов эксперимент начали проводить именно на нас? Ведь гораздо проще было набрать добровольцев из беженцев. Они тогда от границы толпами бежали.
– Этот вопрос я себе уже много лет подряд задаю, – вздохнул в ответ полковник. – Ответ за всё это время нашёл только один. Вы были отлично подготовлены и готовы к использованию в поле. Добровольцев же пришлось бы ещё и обучать.
– Бред. Нас на втором задании просто сдали, – зло ответил Никита.
– Этого быть не может, – угрюмо проворчал Иевлев.
– А как тогда объяснить, что на маршруте вдруг оказалось минное поле? Да ещё обработанное составом от розыскных собак. Маршрут нашего движения знала только разведка и десяток больших погон в штабе. Утечка там. Разведка своё дело сделала и ушла на другое направление. Вам я прописных истин объяснять не стану. Вы оба лучше меня знаете, как это делается. А вот дальше в игру вступает тот, кто нас сдал.
– Каким образом? – настороженно спросил Степаныч.
– Уточняет время выхода группы, убеждается в сроках передвижения и сбрасывает данные. А те, кто их получил, готовят нам торжественную встречу. Они точно знали, где нас ждать.
– Всё это только твои измышления. А нужны твёрдые факты, – пожал плечами Иевлев. – Сам понимаешь, заявиться в штаб с таким обвинением, не имея на руках серьёзных доказательств, верх идиотизма.
– Знаю. Потому и приехал сюда.
– Объяснись? – насторожился полковник.
– Вы двое – гаранты моего воскрешения. Понимаю, проверки и долгих задушевных бесед мне не избежать, но главное, что я воскресну. А это значит, что тот, кто нас сдал, зашевелится. Сами понимаете, молчать я не стану, а значит, возникнет опасность. Ну, а то, что опасность нужно срочно устранять, любому дураку ясно, – чуть усмехнулся Никита.
– Собираешься его на себя, как на живца, ловить? – задумчиво почёсывая бритую голову, спросил Степаныч.
– Именно. Но самое главное, что вы должны будете сделать всё, чтобы оставить меня на базе. Надеюсь, это вы сделать сможете?
– В военное время? – с сарказмом спросил Иевлев.
– Ну, мои способности вам лучше всех известны, что я умею, тоже. Вот и выходит, что для обеспечения режима секретности мне самое место на базе. Вдруг на меня не вовремя накатит, где они тогда мне свежее мясо возьмут? Сами понимаете, это не шутка. Подозревать меня в попытке побега глупо, раз уж я сам пришёл. Так что, командир, поможешь? – тихо спросил Никита, с надеждой глядя на Иевлева.
– Сделаю, что смогу, – помолчав, кивнул полковник.
– И вот ещё что. Нужно узнать, куда делся тот тощий профессор. В этих игрищах он ключевая фигура. Узнайте, куда его запихнули после нашего проекта.
– Зачем он тебе? – спросил полковник, с подозрением поглядывая на бойца.
– Не за тем, чтобы мстить, – покачал головой Никита. – Я хочу вернуть себе своё настоящее тело. То, которое папа с мамой сделали. Короче, хочу выбить из него антидот. Я человек, а не зверь.
– Ты только не вздумай нашей
