Но пока враг стремился именно сбросить десант, и по этой причине все они ещё были живы. Впрочем…
— Это ненадолго… — Пробормотал командир отделения, вглядываясь в различимые силуэты десантных кораблей, преодолевших высоту, по которой работали оборонительные системы предотвращения высадки десанта.
— Что, сэр?.. — Недовольный всем боец проследил за взглядом сержанта… и выругался: сразу всё понял, тихой сапой скользнув на заранее оборудованную позицию. Армированный бетон, маскировочные сети и естественная маскировка, наросшая поверх укреплённой точки за те годы, что она простояла без дела, внушали пехотинцам определённые надежды. Надежды хотя бы на то, что по ним вот так сразу не ударят артиллерией, которую тоже могли высадить, и они хотя бы накроют передовые отряды противника. — На позиции, живо! Проверяйтесь и перепроверяйтесь! Пути отхода все проложили⁈
Покуда сержант взирал на картину, олицетворяющую поражение флота на орбите, боевитый солдат взял всё в свои руки. И делал он это умело: чувствовался навык, не пропавший за годы после завершения срочной службы. Даже вмешиваться не было смысла, и можно было спокойно наблюдать, делая выводы.
Четыре десантных баржи, и лишь одна дымила и чадила, оставляя в небе за собой растянутые чёрные полосы. Каждая такая «птичка» размером со стандартный высотный дом могла нести в себе до полутора тысяч солдат с техникой, и, скорее всего, действительно несла. Альянс уже успел прославиться своим отношением к рядовому составу, не пуская пустующие баржи-обманки и комплектуя даже передовые корабли высадки десанта по полной программе. Да, их часто сбивали, но врагов, похоже, было столько, что плюс-минус полмиллиона безвозвратных избегаемых потерь за сутки для них не играли роли. Имперцев в буквальном смысле закидывали мясом, которому ни конца, ни края не было видно.
Сержант сверился с картой на тактическом планшете, стилусом отметив предполагаемое место высадки: разбросанные в десятке километров от их позиций широкие прогалины, в которых можно было и фрегат посадить, было бы желание. Соответствующее донесение ушло командованию, но артиллерийское прикрытие сержант сильно не надеялся. Они — передовой отряд, от которого требовалось только обнаружить противника и ненадолго его задержать. Желательно без повальной смерти всего личного состава отделения, которому было приказано отступать прежде, чем их всех перебьют. В густом лесу, что начинался позади их позиции, затеряться было легко. Сотня метров — и шансы подстрелить кого-то прямой наводкой упадут до нуля.
Глупость, в общем-то, ведь аналогичную роль не хуже выполнил бы расчёт дроидов, да только всех механических солдат предпочли оставить на основной линии обороны.
Минуты не тянулись словно часы, но пролетали не хуже секунд. Особенно плохо всё стало после того, как чуткое аудио-оборудование бронемашины зафиксировало приближающуюся технику врага, доведя напряжение в рядах отделения до пика. Но стоит признать, что каждый боец в точности следовал инструкциям на такой случай. Все притаились, дожидаясь момента, когда можно будет раскрыться. В том, что враг проследует прямо перед ними, сомнений не было никаких: здесь просто отсутствовали иные пути, позволяющие провести технику.
Сержант оттарабанил на всё том же планшете зашифрованное сообщение для командования, и оно умчалось по протянутому на позицию кабелю.
Теперь все знали о том, что противник успешно высадился и начал продвижение.
К счастью для имперских сил самообороны, точный расчёт оправдал себя: сначала из зарослей показалась крупная группировка пехоты, а следом за ней, покачиваясь на кочках и корягах, выкатилась и угловатая, кажущаяся невероятно примитивной колёсная и гусеничная техника. Одна, две, пять, десять машин — целая колонна проходила мимо на расстоянии в три-четыре-пять сотен метров, и пехоты при ней было не счесть. Имперцы, готовые в считанные секунды вскинуть оружие и открыть огонь, до сих пор не проронили ни звука: устав предполагал наличие у врага аудиосенсоров не хуже, и нарушать его просто так никто не собирался. Но вот головная машина врага преодолела условную отметку на местности, и сержант, пригнувшись и едва не закопавшись головой в бетон, тихо, но отчётливо прошептал в гарнитуру:
— Бронебойщику по передовой машине — огонь! Проредить пехоту!
Гулко рявкнуло спецснаряжение бронебойщика, идущая первой машина Альянса покачнулась — и подпрыгнула на месте от мощного взрыва, громыхнувшего по ту сторону брони. Распахнулась добрая половина люков, взметнулись вверх языки пламени, и в этот же момент зарокотало автоматическое орудие имперской бронемашины, за наличие которой отделение имперцев и считалось мотострелковым. Вторили ему и ручные винтовки, и многозарядный гранатомёт, избравший своей целью колёсный бронетранспорт, этих самых колёс лишающийся на глазах.
Стоит отдать пехоте Альянса должное: они не растерялись, моментально попадав на землю и начав отползать в более-менее пристойные укрытия, коих тут было пусть не так много, но и не мало. Вот только жатва, собранная имперцами в первые секунды, даже в худшем случае уже позволила бы говорить о размене один-к-одному, а ведь бронемашина всё продолжала вести огонь, ведомая стальной рукой, — буквально, — стрелка-наводчика. Когда ближайших ростовых целей не осталось, тот довернул башню и веером прошёлся по суетящимся на расстоянии в полкилометра противникам, которых инстинкт самосохранения подстегнуть не успел, после чего начал прощупывать бронирование техники противника.
Которая именно в этот момент «очнулась», пришла в движение, прикрывая пешие порядки, и начала хищно водить стволами орудий, у кого они имелись.
Несколько залпов примитивных пушек утопленная в земле машина Империи выдержала с честью, ответным огнём изрешетив борт гусеничного транспорта, из недр которого так и не успели высыпаться все птицелюды. Но первая же выпущенная врагом ракета, стремительной вспышкой поразившая едва видимую и утопленную в земле цель, заставила основной калибр имперцев замолкнуть навсегда: наводчика осколками превратило в решето солидной броне вопреки, а находившихся поблизости солдат повалило наземь. Без контузий обошлось только за счёт отлично отработавшей автоматики их брони, так что пехотинцы боеспособности не лишились. Вот только без прикрытия крупнокалиберного автоматического орудия продержаться отряд смог бы от силы десяток-другой минут. У противника должны быть гранатомёты и точно имелись ракеты, так что укреплённые окопы панацеей не были. А значит…
— Отступаем! Циск, проверь аварийный люк «Рапиры»! — Ближайший к подбитой бронемашине пехотинец, тот самый, что не так давно частил выдуманные им же самим молитвы, без промедлений бросился исполнять приказ. Как после оказалось — зря, так как ни наводчику, ни мехводу уже было ничем не помочь. Но и под пули он угодить не успел, ибо противник далеко не сразу перешёл в наступление. Сначала врага смущали последние гранаты в барабане, которые ушлый гранатомётчик наловчился отстреливать без особых рисков для себя, но с фатальными последствиями для птицелюдов, а после громыхнула первая мина, россыпь которых отделяла позиции имперцев от дороги, на которой рассчитывали встретить противника. И пусть поспешно установленное минное поле не отличалось ни густотой, ни степенью маскировки, необходимое время для всего отряда оно всё-таки выиграло.
Имперцы быстро разорвали дистанцию и скрылись в лесах, двигаясь к своим. А передовой отряд Альянса ещё не один час разбирался с повреждённым транспортом, минами и потерями, коих оказалось невероятно много. Впрочем, ожидало ли командование фанатиков иного, отдавая приказ на наступление без разведки и прикрытия огнём с орбиты, которую хоть и удалось занять, но полностью имперский флот уничтожен не был? Конечно же нет. Просто сейчас они намеревались любой ценой захватить планету в относительной целостности, дабы развернуть здесь всё то, для чего в космосе просто не нашлось бы места: госпитали, ремонтные станции, храмы и перевалочные пункты, посредством которых можно было обеспечить многомиллиардную армию и огромный флот всем необходимым.
