вернулся с очередного проекта и сказал, что всё ещё может вернуться, что они как раз работают над этим, и не только они. И что, может быть, как раз я стану тем человеком, который нажмёт кнопку запуска какого-нибудь межсрезового конвейера. Ну, я и утешилась слегонца. Ух, как же классно пивка всосать! Может, ещё по кружечке?
— По-моему, тебе хватит. Ты, конечно, теперь девушка взрослая, но мой тебе совет — учитывай массу тела объективно. Как настоящий инженер.
— Ой, вот ты душный, — рассмеялась Крисса, — ладно, наверное, правда хватит.
Вот тут я, наконец, действительно поверил в то, что она выросла. Два года! Офигеть можно. Странное всё-таки место, Мультиверсум этот.
Вместо пива мы заказали чай и пирожные, а я сразу, пока не забыл, купил пакет круассанов для Кардана.
— Так ты закончила своё обучение? — спросил я, когда заказ принесли. — Ты теперь сертифицированный артефактор-с-дипломом, или как это вообще должно выглядеть?
— Да ты издеваешься? — ржёт всё-таки заметно захмелевшая Крисса. — Чтобы это всё изучить, жизни не хватит! У меня просто каникулы. Лейхероту тут что-то понадобилось, он и предложил мне прогуляться. Я решила — а не попить ли пивка? И вот я тут.
— Только пивка?
— Ну, нет… — смутилась она. — не только. Слушай, дылда, ты не знаешь, как бы мне… ну… на Терминал сгонзать? Ненадолго! Туда и обратно!
— С родителями повидаться?
— Ну… да, типа того. Они, конечно, душнилы те ещё, но я чот соскучилась. Два года всё-таки. Не, я понимаю, что для них прошло всего ничего, и папаша ни фига не попустился, ну да ничего. Он поорёт, я послушаю. Раз в два года даже прикольно. Можешь что-то подсказать?
— Знаешь, — осенило меня. — А пойдём к нам! Мы ждём Костлявую с кайлитами, а обратно она, скорее всего, на Терминал поедет, у них там движуха образовалась, пытаются управляемый кросс-локус запустить.
— О, прикольно. А как они это делают? — заинтересовалась Крисса.
— А вот у них и спросишь. Как тебе идея?
— А давай, чего б нет. Лейхерот меня на две недели отпустил, могу тусить где хочу. Но дома мне мозг расклюют нафиг, так что туда я не сильно спешу. Пошли, поздороваюсь с синеглазками!
Глава 28
Артефактный перегруз
Проснулись ночью от двухголосого воя. Мораториум стонет и гудит мощно, аж стены вибрируют, но Лиарна ближе и потому громче. Несчастная женщина кричит так, будто ей зубы без наркоза рвут, с особым цинизмом, пассатижами.
— Что, вот что с ней делать⁈ — трагически восклицает Джен, ловя в коридоре Аннушку.
— Таблетки дай! — рявкает та в ответ.
— Она их не жрёт!
— Насильно скорми!
— Я не могу!
— Ну какого хрена у всех, кроме меня, лапки! — орёт на неё Аннушка. — Дай сюда!
Они скрываются в комнате Лиарны, а я выхожу на площадь. Там перед мерцающим замогильным синим светом механизмом стоит, задравши голову, Крисса в ночнушке.
— Чего это он? — спросил я. — Не знаешь случайно? Раньше так не делал.
— Чего тут не знать? Перегруз, ясен пень.
— В смысле перегруз? Чем?
— Дисрупционной деформацией, разумеется, — с жалостью посмотрев на моё непонимающее лицо, девушка добавила: — слишком много синеглазых. Машинка тупо не вывозит.
— И что с этим делать?
— Дылда, чо, сам допереть не можешь? Вот, допустим, ты в грузовик на три тонны от жадности нахреначил пять и попёр на нём в гору по жаре. Потом смотришь такой — температура в красной зоне, движок кипит, масло горит, сцепление дымит, форсунки керосинят, мосты гнутся… Неужто тоже не догадаешься, что делать надо?
— Разгрузить?
— Ну, слава физике! Допёр! Да ты умнее, чем выглядишь, дылда!
— Хватит язвить. Скажи лучше, что делать, если ехать всё равно надо. Например, груз настолько важен, что ради него и мотор убить не жалко.
— Нет ничего, что оправдало бы поломку Мораториума! — взвилась Крисса. — Таких осталось всего ничего!
— Ну, хоть что-то сделать можно? Артефактор ты или нет?
— Лестницу.
— Что?
— Глухой? Лестницу сюда тащи, дылда! Не все такие жирафы, как вы! Я туда не допрыгну! Ох, Лейхерот узнает, жопу мне надерёт…
— Секунду, я сейчас!
Когда я вернулся, вокруг Мораториума уже собрались любопытствующие. Завывания Лиарны смолкли, наверно, Аннушка сумела скормить ей таблетки. Но перебудили всех.
— Тебя только за смертью посылать, дылда, — ругается Крисса, — знала бы, что так долго, сбегала бы одеться. Теперь все будут пялиться на мои трусы.
— Тут, знаешь ли, нигде нет таблички «Лестница там!». Пришлось поискать. Хватит тебе такой?
— Ставь, разберёмся.
Лестница старая, рассохшаяся, но всё ещё прочная. Ветерок сдувает полы короткой ночнушки, так что цвет трусов действительно не остался в секрете, но все смотрят на гудящий и светящийся Мораториум.
— Она точно знает, что делает? — поинтересовалась Аннушка.
— Она хоть что-то знает, — ответил я.
— Ей всего шестнадцать.
— Восемнадцать уже. Не спрашивай, сам не очень понял. Что-то поперёк чего-то.
— Ортогональ, — кивнула Аннушка. — Понятно. Ну, будем надеяться, она не теряла времени зря.
Мне понятнее не стало, но Крисса, на мой взгляд, действует очень уверенно.
— Сейчас может быть немножко странно! — весело заявила она. — Не пугайтесь. Или пугайтесь не сильно.
Девушка засунула руку внутрь механизма, что-то потянула на себя.
— Ну, давай, давай, что ты захрусла-то так… — бормочет она себе под нос. — О, вот, пошла…
Что-то звонко щёлкнуло, и Мораториум начал замедлять своё вращение. Под ногами задрожала земля, возникло странное ощущение падения, как будто в слишком быстро опускающемся лифте.
— Оу, блин, что она творит! — Аннушка вцепилась мне в плечо. — Сейчас же локаль вскроется!
— Не сцать! — бодро сообщает сверху Крисса. — Уже почти всё! Вот буквально ещё одна штучка… Эй, дылда?
— Что?
— Подержи меня, а то рук не хватает. Да не за жопу, блин! Аккуратнее! Вот, сейчас, сейчас… На, прими, а то уроню.
Девушка протянула мне что-то, я машинально взял и сам чуть не упустил — кубик размером чуть больше моей головы весит как будто он из урана какого-нибудь, при этом гладкий и неухватистый.
— Что
