Чтобы перебороть свой страх, он хотел подергать за длинный оперенный хвост пироса, но батя Лих не разрешил. Сказал, что перья на хвосте жесткие и острые на краях, пирос ими запросто перерубает чистокровного пополам, да и крылом тоже может.
Зил смотрел на пироса и удивлялся: такое маленькое неказистое существо, никак не больше самого Зила, а вызывает злобу и даже страх у взрослых. Кто ни пройдет мимо виселицы, обязательно плюнет в труп или ударит его, но не рукой, а палкой или еще чем-то, что не жалко выкинуть.
В тот день батя Лих рассказал Зилу, что пиросы сгубили много истинных людей – три четверти всех, кто погиб в последней войне. Ястребки атаковали из облаков в поле, из густого тумана над озером, из сумерек в лесовнике. Нападали бесшумно, ведь в воздухе ни одна ветка под ногой не треснет, ни одна травинка не зашуршит. Атаковали они стремительно и не просто убивали воинов, а отсекали голову или вспарывали живот. «Живот зачем?» – удивился Зил. «А затем, что раненный чистокровный воевать не сможет, и чтобы помочь ему, отвлечется пара-тройка воинов, и лекарь потратит на него снадобья и дар, и будет это напрасно, раненый-то все равно умрет, да не просто, а в муках…»
Вот такие они, пиросы – расчетливо жестокие твари.
Как те трое, что кружили над равниной.
Неподобающе живые трое.
Ратники размахивали алебардами, не давая ястребкам приблизиться для прямой атаки, и стреляли из луков, отгоняя, чтобы не достали из шипометов. Кудрявый ратник – даже борода у него кольцами, и усы лихо закручены – сгоряча метнул в пиросов алебарду.
Пролетай мимо косяк птеров, одного из них обязательно проткнуло бы той алебардой. Но пиросы – не птеры. Самый мелкий из них – самый гнусный! – перехватил древко алебарды в воздухе да с такой силой швырнул обратно, что пронзил за раз двоих ратников, которых не спасли даже доспехи из железного дерева.
Зил охнул, так его впечатлило увиденное. Такое тщедушное тельце у пироса – и столько мощи в нем!
– Лопоухий, подвинься, – рядом с лешим всплыл рептилус. В его блестящих, будто смазанных жиром, волосах желтела лента. Он показал Зилу обоюдоострый отлично заточенный клинок: – И без глупостей. Понял?
Надо было вцепиться жабе в горло и давить, давить, давить – до хруста, пока не брызнет из-под пальцев. Но для этого нужно было пальцы оторвать от мокрых слизких корней. К тому же, в воде у рептилуса преимущество, рептилусы точно созданы для схваток в лужах любой глубины. И шум борьбы привлечет волчарок. Так что «лопоухого» и «подвинься» Зил треклятой жабе прощает. Пока что прощает. Заключив негласное – временное! – перемирие, они обменялись ненавидящими взглядами.
Да и какие могут быть разборки в тесноте? Ведь к Зилу и жабе присоединилась Ларисса, а следом вынырнул Траст. Вновь прибывшие умудрились расположиться в промоине так, чтобы ненароком не прикоснуться к рептилусу, то есть прижав лешего к жабе.
– Я же сказал ждать…
На упрек Зила не обратили внимания – наблюдали за боем на равнине.
Пока двое пиросов отвлекли маленькое войско Сыча резкими выпадами, третий ястребок – мелкий, гнусный! – зашел чистокровным в тыл и, мгновенно снизившись, отсек крылом голову кудрявому ратнику. Брызнула кровь, борода кольцами и лихо закрученные усы шлепнулись в грязь. Крылатый убийца тут же взмыл в небо, увернувшись от стрел, посланных вдогонку.
До этого момента безучастно сидевший на зоге Сыч направил файер на пиросов. Из пасти живого оружия устремился ввысь полупрозрачный пузырь. Ястребки поспешили убраться подальше от пузыря, но не успели – не добрав до крылатых полукровок пару мер, пузырь лопнул, вспыхнул огненным шаром и рванул так, что четверо наблюдателей под корнями дерева, не сговариваясь, опустили головы в воду.
Зил тут же вынырнул.
В голове звенело, в уши будто запыжевали измельченной травы. Зато с глазами было все в порядке. Он увидел, как, пиная пятками по ребрам, Сыч поднял присевшего было зога. Вжавшись в грязь, вразнобой скулили волчарки. В двух упавших рядом с ратниками обугленных тушках Зил с трудом опознал стремительных пиросов. Они сильно обгорели, из углей торчали кости и еще что-то, похожее на сплетенные лианы, но неживое, вроде как из стали и пластика.
В воздухе кружились лохмотья пепла. А среди лохмотьев дерганно, неправильно как-то, припадая на бок, размахивал крыльями единственный уцелевший ястребок – мелкий, гнусный и теперь еще и подкопченный. Неудивительно, что уцелел именно он. Только самым мерзким и везет в жизни.
Чуть больше, чем прочим везет.
Копченого пироса заметно тянуло вниз. Не пытаясь даже взять в сторону и улететь прочь, он все силы тратил на то, чтобы просто удержаться в воздухе, но у него не очень-то получалось, ведь в крыльях зияли прорехи, перепонки порвало ударной волной взрыва. Прорехи становились все шире с каждым взмахом, но ястребок не сдавался: постепенно теряя высоту, он метал в ратников четырехконечные ножи-пластины и стрелял из шипомета очередями мелких дротиков-шипов. Из-за ранения у пироса что-то повредилось в голове, и он превратился в редкостного мазилу – ни разу не попал. А уж на земле у него не было ни единого шанса в схватке с людьми. Вот-вот упадет, и ратники изрубят его в капусту, если раньше не разорвет в клочья свора.
Траст и Ларисса облизывали губы в предвкушении расправы. А вот в змеиных глазах рептилуса, наблюдающего за агонией соплеменника, было столько тоски, что Зилу стало не по себе.
Поддавшись порыву, – глупому! ничем не оправданному! – он сорвал с волос полукровки повязку и сунул себе в рот. Жаба дернулся было, но, увидев, что именно Зил сделал с его повязкой, аж пасть раскрыл от удивления. В его узких зрачках один за другим всплыли вопросы: «Что ты делаешь? Зачем? Ополоумел?». Траст и блондинка брезгливо скривились, наблюдая за движениями челюстей Зила.
– Так надо, – не объяснять же им, что тряпка должна напитаться слюной лешего, его запахом. Он выплюнул повязку на ладонь и для верности, неглубоко расцарапав себе щеку ногтем, измазал ткань кровью. Затем, выпростав руку за пределы корней, выбросил желтый ком в поток. Течение жадно подхватило повякзу жабы и утащило.
Тотчас волчарки – все как одна – почуяли нужный запах и, позабыв об облаянном пиросе, со всех лап рванули вдоль ручья. Если не успеют перехватить повязку до того, как поток впадет в реку, что образовалась меж холмов в двух полетах стрелы от схрона, появится шанс надолго отвлечь погоню от Зила и его спутников, далеко-далеко уведя ее по ложному следу.
