Ознакомительная версия.
Время сейчас работало против хэдхантеров. И время было слишком дорого.
Стольник разрешил использовать против конторы тяжелое вооружение. Все равно взять живьем засевшего там противника не представлялось возможным, а вокруг полно было более легкой добычи.
Башенные пулеметы бэтээров гулко зарокотали на два голоса. Борис, находившийся между бронетранспортерами, чуть не оглох.
Один пулемет обрабатывал правое крайнее окно, в котором еще секунду назад вспыхивали огоньки автоматных выстрелов. Второй – засыпал свинцом окно-амбразуру в центре здания, откуда тоже велась стрельба.
Осыпались остатки стекол в перебитых рамах. Полетела щепа с подоконников. Брызнули фонтанчики цемента и красной кирпичной пыли по контуру оконных проемов. С покрошенных стен целыми пластами отваливался битый кирпич.
Пулеметчики расстреливали дом прямой наводкой. Очереди нещадно хлестали по двум прямоугольным мишеням. Пули смертоносным роем влетали внутрь помещения, визжали рикошетами, разбивали кирпичную кладку. Выжить под таким градом не смог бы никто.
Автоматы хуторян замолчали. Умолкли и хэдхантерские пулеметы. Обстрелянные окна заволокло пылью.
Дальше Стольник приказал действовать без прикрытия пулеметов.
– Это ваша последняя возможность набрать баллы! – напомнил взводный по общей связи.
Охотники занялись одиночными стрелками, рассеянными по Хутору. Ну и, разумеется, безоружными хуторянами – тоже.
Хэды торопились. Каждый спешил настрелять побольше, каждый хотел опередить другого. Никто не хотел упускать шанса пополнить личный счет.
Борис снова работал в паре с Ухо и Шуршем. Нельзя сказать, чтобы он получал от охоты в Хуторе большое удовольствие, но и сомнений, способных помешать ему в этой работе не возникало. Свой выбор он уже сделал: лучше быть с охотниками, чем с их жертвами.
Два первых дома оказались пустыми и, судя по всему, нежилыми. Что, впрочем, и не мудрено: в вымирающих Хуторах заброшенного жилья больше чем людей.
Третий дом выглядел обжитым. Только был заперт.
В нем сейчас могло никого и не быть. А могла быть добыча.
Или засада.
Они укрылись за поленницей дров во дворе. Замерли, прислушиваясь и приглядываясь.
Дом был похож на крепость. Толстые стены. В окнах – запирающиеся изнутри решетки. Дверь кондовая: толстые доски с железной обивкой. Такую с ходу не вышибить. Ни плечом, ни прикладом. За такой можно долго продержаться, даже если в Хутор ворвутся дикие.
Однако охотники были экипированы лучше диких, и в их арсенале имелось кое-что получше плеча или приклада.
– Берест, Шурш, прикройте! – велел Ухо.
Сержант, пригнувшись за поленицей, потянулся к подсумку с гранатами.
Борис направил автомат на узкое окошко у самой двери. Ствол и подствольный ампуломет легли на дровяные развалы, как на окопный бруствер.
Это окно смотрело прямо на их поленницу. Если будут стрелять, то только оттуда.
За треснувшим стеклом виднелась решетка (через нее внутрь гранаты не забросишь), за решеткой висела прозрачная занавеска. Занавеска не двигалась.
– Эй, кто за дверью – отойди! – рявкнул Ухо. Так, на всякий случай, – Гранату бросаю!
На обычной войне предупреждать об этом противника не принято. Но сейчас шла на война, а охота, и охотникам нужна была живая и здоровая добыча. Непопорченный товар – вот что им сейчас было нужно.
Близко подходить к двери Ухо поостерегся. Вынырнув на миг из-за поленицы, сержант взмахнул рукой и тут же спрятался снова.
В воздухе мелькнул шипастый цилиндрик.
Фугаска-липучка! Борис успел заметить, как граната в полете покрывается белой пенистой массой. Густая пена хлестала из шипов пенобаллона, словно взболтанная газировка из узких бутылочных горлышек, однако она не разбрызгивалась в стороны, а лишь обволакивала металлическую болванку.
Негромкий стук… Цилиндр ударился в нижнюю часть двери. Граната повисла над порогом как приклеенная. А впрочем, так и есть – приклеенная. Липкая пенистая смесь действовала лучше любого клея.
Занавеска за окном по-прежнему не шевелилась.
Секунда, вторая, тре…
Вспышка! Взрыв!
Борис пригнулся, свалив себе на ноги несколько чурок с поленицы.
– Вперед! – приказал Ухо.
Вслед за сержантом и Шуршем Борис выскочил из-за укрытия.
Двери больше не было. Вообще. И не только двери. Снесло оба косяка и притолоку. Разворотило порог и крыльцо. Вырвало кусок стены. Выбило стекло в окне.
Впереди дымился пустой проем. Вокруг лежали обломки досок, осколки кирпича, битое стекло.
Если за дверью кто-то и прятался, то теперь он был мертв.
Но нет – никто не прятался. Никого за дверью не было.
Ухо и Шурш привалились к разбитым косякам по обе стороны дверного проема. Борису места у косяка не нашлось.
Он припал на колено у разбитого крыльца. Секунда задержки…
Все трое прислушавались к тишине, царившей в доме.
– Может газ? – Шурш указал глазами на подсумок с гранатами и противогаз на боку.
– Не нужно пока, – качнул головой Ухо. – Домов еще много, а гранат мало. Одну потратили – хватит. Да и нет здесь, кажись, никого.
Сержант повернулся к Борису:
– Но ты, Берест, все-таки проверь на всякий случай.
Ну конечно! Новичкам везде у нас дорога… Если жаба душит потратить газовую гранату, но хочется убедиться, что добычи в доме нет, можно пустить вперед новобранца.
Борис переступил порог. Под ногами захрустело.
Тесная прихожая, заваленная обломками выбитой двери. За прихожей – холл. Там тоже пусто. Никто в хэдхантеров не стрелял, никто не бросался с ножами и дубинками.
Ухо и Шурш вошли в дом вслед за Борисом, подняв стволы над его плечами. Неприятное все же чувство быть живым щитом. Живые щиты, обычно погибают первыми.
Комната справа. Чисто…
Комната слева. Чисто…
И еще одна дверь – впереди. Борис толкнул ее калашом.
Кто-то вскрикнул. У кого-то не выдержали нервы…
В доме все-таки были люди!
К окну из-за старого облезлого шкафа метнулись два силуэта.
Борис машинально нажал на спуск подствольника.
Два выстрела-хлопка. Два потраченных шприц-ампулы.
Один хуторянин ударился в простенок, сполз на пол, прижимая к телу сведенные судорогой руки и трясясь как в лихорадке. Второй успел-таки вскочить на невысокий подоконник и дернуть засов решетки.
Нет, не второй – вторая!
До окна добежала молодая женщина. Защитная решетка распахнулась под ее весом вместе со створками рамы.
Видимо, хуторяне надеялись притаится, переждать, остаться незамеченными. Глупая надежда…
Женщина, виляя из стороны в сторону, бросилась прочь от дома. Нырнула в переулок.
Ознакомительная версия.
