- Можно сказать, что я идейный. Сам к нему пришел.
- Вот как? – я испугался, но постарался это скрыть. Ах, как хорошо, что я не предложил ему убрать Рутланда…
- Да, я сам к нему пришёл. В принципе, как и все остальные. Рут никого не ищет. Люди, которые от чего-то бегут, попадают в его организацию, как в капкан. Вот, например, Балу. Бывший патрульный, участник бунта полицейских. Отсидел в тюрьме, был списан со службы. Попытался начать новую жизнь, устроился на завод электроники, но ни черта не получилось. Узнал, что директор завода очень любит маленьких девочек. А у Балу, насколько ты помнишь, на педофилов бзик, вот он и не смог удержаться, начистил боссу морду прямо в кабинете. Убил охранника, подался в бега. Хотел уехать из города, но не смог – зажали. И тогда он вызвал на помощь Рутланда. Тот не отказал, взял его к себе на службу в обмен на спасение. И такой сценарий тут почти у всех, - бессмертный подался вперёд, сверкая стеклянными глазами. - У тебя, насколько я знаю, тоже. Неприятности, спасение, служба у Рутланда, гибель. Пока что система сбоев не давала.
- Занятно. А Рутланд говорил, что у него большинство – идейные, – с каждым сказанным словом я лишь укреплялся в мысли, что Рутланда надо убрать. Либо его жизнь, либо моя. Третьего не дано.
- Ну разумеется, – хохотнул Глазастик. - Попробуй не быть идейным, когда в шее – глушилка, которая может убить в любую секунду.
- И у тебя?
- И у меня, – кивнул напарник. - И даже у Рутланда. Это обычная мера предосторожности. Хотя бы на случай, если меня или Моргана сцапают копы. Им ведь даже допрашивать не нужно будет – прочешут мозги вдоль и поперёк, выдернут нужные файлы, и...
- Знаю, – отмахнулся я от Глазастика. - Но ты всё ещё не рассказал о том, как появился у Рутланда.
- Прибился, когда Организация, - он произнёс это слово именно так – с большой буквы, пафосно и значительно, - только-только создавалась. Нейрокорп испортила мне жизнь, и я хотел сделать то же самое в ответ.
- Испортила?..
- Да. Во-первых, они отобрали у меня прошлое. Я мечтал работать имплантологом, но после эксперимента оказался на улице. А во-вторых, они отобрали у меня будущее.
- Каким образом? Ты же бессмертен, – фраза была чрезвычайно интересной.
- Видишь ли, - ответил Глазастик, как-то виновато разводя руками, - я уже говорил, что люблю улучшать себя и фанатею от имплантатов. А в результате экспериментов Нейрокорп я, хоть и бессмертен, но апгрейдить себя уже не могу. Не те разъёмы, большинство имплантатов – только прототипы, существующие в единственном экземпляре и не стыкующиеся с современными моделями. Так что я – тупиковая ветвь эволюции. Живой музейный экспонат. Люди уйдут далеко вперёд, станут подобны богам, а я так и останусь… Таким.
- Ну так жил бы и радовался. Хотя бы сейчас, – проблема Глазастика не казалась мне такой уж глобальной. - Нашёл бы работу, развлекался, как все нормальные люди…
- Собственно, я этим и занимался. Все пятьдесят лет с того момента, как меня выкинули. Да, развлекаться здорово, но в конце концов всё приедается. И девочки, и мальчики, и девочки с сюрпризами, если ты понимаешь, о чём я, и музыка, и даже твой любимый алкоголь.
- Хобби? Путешествия? – я зачем-то пытался искать логические прорехи в словах Глазастика. Скорей всего, просто по привычке. Ну не мог я представить себе, как человек в здравом уме и без всякого принуждения может прийти к Рутланду и сказать: «Хочу бороться против самой могущественной корпорации в мире». На первый взгляд это выглядело полнейшим идиотизмом. Точно так же, как и на второй.
- Слушай, давай ты не будешь подбирать мне занятия, окей? – Глазастик утомлённо вздохнул. - Ты не знаешь, как это – пахать на нелюбимой работе и знать, что работа мечты для тебя недоступна. На целую вечность. Ты не знаешь, как это – каждый день просыпаться и задавать себе вопрос: «Для чего ещё один безрадостный день?» Для чего вообще всё это выживание, вся грязь и мусор, выходные в клубах, драки и зарабатывание денег, утекающих как песок сквозь пальцы? У обычного человека есть границы. Цикл жизни имеет логическое завершение. А у меня его не будет. И поэтому теряется весь смысл в каждодневном повторении этого самого цикла.
- То есть, ты пошёл к Рутланду, чтобы твоя жизнь обрела смысл? – эта мысль в словах Глазастика просматривалась достаточно ясно.
- Ну, можно и так сказать, – оскалил жёлтые зубы напарник. - Считай, что я просто слишком слаб для того, чтобы пустить себе пулю в лоб. Ну, и я ненавижу Нейрокорп всем сердцем.
- Удивил… - фыркнул я, но Глазастик не разделил веселья.
- О, да. Ненависть к Нейрокорп – не редкость. Но такая искренняя, чистая и осмысленная, как у меня, встречается в единственном экземпляре. И уйдёт вместе со мной в могилу. В этом смысле я тоже – ходячий эксклюзив.
- И за что же её стоит ненавидеть?
Глазастик задумался.
- Знаешь… - сказал он спустя какое-то время, пожевав губами. - Это очень долгая история. Серьёзно.
- Так мы, вроде, никуда и не торопимся, – пожал я плечами. - Если тебе лень рассказывать, так и скажи.
Глазастик рассмеялся:
- В моём распоряжении всё время Вселенной. Если ты всерьёз намерен меня слушать, можно сходить за пивом и пиццей. У тебя остались деньги?
Спустя время, отведённое на поход в магазин, мы удобно расположились за старым колченогим журнальным столиком. Глазастик уселся на кровати с банкой пива, а я пододвинул для себя табурет.
- Так вот, - начал напарник свой рассказ, - о ненависти… Вообще, Нейрокорп есть за что любить. И не надо мне тут фыркать, я серьёзно. Да, любить, причём искренне. Начнём с истоков, так сказать… История Компании началась тогда, когда несколько предприятий, работавших в сфере медицины, фармацевтики и высоких технологий, решили объединить свои усилия. Точно неизвестно, что именно предшествовало этому объединению, мы знаем лишь последствия. Нейрокорп изначально позиционировала себя как инновационное предприятие, как компанию будущего. Они не желали участвовать в борьбе за ресурсы и продавать нефть и газ, не лезли в дряхлую и депрессивную банковскую сферу. Они вообще дистанцировались от старых и давно поделённых рынков. Это внушало уважение. У Компании была идеология – пусть и несколько экстравагантная, а у Совета директоров, тогда ещё состоявшего из молодых и амбициозных руководителей, своё видение нового мира. Причём их планы не ограничивались только лишь созданием принципиально нового рынка: в Компании стремились изменить самую суть человека, исполнив, наконец, давнюю мечту о полноценном слиянии плоти с металлом.
Рассказ Глазастика меня полностью захватил. Кое-что я слышал в школе, на уроках истории, но некоторые нюансы были мне незнакомы. Только сейчас я подумал о том, что Глазастик был свидетелем многих событий, о которых сейчас уже никто не помнит.
