иной месяц, но, — он посмотрел на часы, — работа есть работа. За меня ее никто не сделает, — он задумчиво посмотрел на Люцика. — Хотя… нет, ты еще слишком мелкий.
— Да и мне, пожалуй, тоже пора, — Стас тоже посмотрел на часы. — Ого, так и опоздать не долго.
— Вы уже уходите? — разочарованно протянул чертик.
— Ты не переживай, мы скоро вернемся, — подбодрил его Толик.
— Вот, смотри на часы, — Стас присел перед чертиком на корточки, — Когда большая стрелка будет указывать на цифру двенадцать, а маленькая на цифру четыре, моя работа закончится. Примерно через час я уже буду здесь. Это произойдет, когда маленькая стрелка передвинется на цифру пять. Понял?
— Да вроде…
— Ну и хорошо.
…Этажом выше пенсионерка Молчанова оторвала ухо от приложенного к полу стакана, распрямила затекшую от долгого стояния в оригинальной позе спину и сухо произнесла:
— Как интересно…
Спустя минут десять, Стас и Толик вышли из квартиры художника. Стас уже закрывал дверь, как вдруг из-за их спин послышался ехидный голос:
— Станислав Георгиевич, Анатолий Константинович! Как я рада вас видеть! — выскочившая как чертик из табакерки Молчанова быстро попыталась заглянуть через плечо Стаса в квартиру и чуть заметно скривилась — художник уже прикрыл дверь.
— А уж мы-то как рады, — едва слышно проворчал Толик. Однако обладавшая слухом разведчика Молчанова, похоже, услышала, так как недовольно поджала губы. Хотя на дальнейшей ее речи это не отразилось.
— Как ваше здоровье? — тем же тоном обратилась она к Стасу. — Белочка не беспокоит?
— Спасибо, не жалуюсь, — иронично посмотрел на нее Стас. — Белочка тоже не жалуется. А вы-то как?
— Мозоль на языке не натерли еще? — на грани слышимости хихикнул Толик.
— Да, ничего-ничего, спасибо, что побеспокоился, — противно закудахтала Молчанова, подозрительно косясь в сторону Толика. — Ой, да вы же наверно спешите! Совсем заболталась, старая! Идите, идите, не буду вас задерживать!
Молчанова чуть ли не пинками вытолкала Стаса с Толиком с лестничной площадки. С трудом дождалась, когда за ними закроется дверь подъезда, после чего рыбкой метнулась в сторону квартиры художника и повернула ручку. Однако дверь не открылась.
— Враги народа! — заскрипела зубами Молчанова. Ну почему именно сейчас этому «худыжнику» вздумалось закрыть дверь?! Ведь он довольно часто забывал это сделать — Молчановой проверенно неоднократно.
Вредная старуха тигром заходила по лестничной площадке, прожигая взглядом ненавистную дверь. Она кожей чувствовала за ней Страшную Тайну и скрипела зубами от невозможности прикоснуться к сокровенному.
Молчанова один за другим прокручивала в голове легальные способы проникновения в чужую квартиру, но ни один ее так и не устроил. Тогда бабка принялась за нелегальные, но и их в итоге отмела.
За этими мыслями Молчанова не заметила, как пальцы левой руки начали медленно поглаживать черный камень на перстне, одетом на правую руку.
— Ну что же нам делать, моя прелес-с-сть? — разочарованно прошипела Молчанова. Потом помотала головой: — Тьфу, какая еще «прелесть»? Видишь, до чего ты меня довела? — строго обратилась она к двери. Та ничего не ответила.
Похоже, сегодня придется остаться без раскрытых тайн. Молчанова, чтобы хоть как-то успокоить совесть, еще раз взялась за ручку, повернула ее и…замок, щелкнув, открылся!
Молчанова несколько секунд хлопала глазами, а потом ее губы раздвинулись в довольной улыбке. Ну конечно, художник и не закрывал дверь! Просто в первый раз она повернула ручку недостаточно сильно!
И вновь старуха не заметила, как по черной грани перстня прошел блик света.
Молчанова перешагнула через порог и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Хе-хе, — чувствуя бодрящий прилив адреналина, захихикала старуха, с интересом осматривая бедную прихожую. Но ничего интересного в ней, разумеется, не обнаружилось и Молчанова, чувствуя себя кем-то вроде Индианы Джонса в древней гробнице, двинулась дальше.
На кухне, досконально обследованной Молчановой, как и в прихожей ничего необычного не было. И в мастерской Стаса. И в его спальне. Совершенно ничего или никого, кому мог бы принадлежать третий писклявый голос, который Молчанова расслышала при помощи «домашнего эхолота».
Вероятность того, что она просто не нашла его обладателя, Молчанова с ходу отмела. Чтоб она, и не нашла! Ха! Молчанова при желании могла найти иголку в стоге сена любого размера, не говоря уж о соринках в чужих глазах. Правда, при этом она ухитрялась не замечать бревна в своих, но это такие мелочи…
Молчанова недовольно пошевелила бровями, стоя в центре комнаты с картинами. Тайна квартиры никак не хотела раскрываться.
Сзади послышался едва различимый скрип. Молчанова мгновенно обернулась, взгляд, словно прицел снайпера, остановился на кресле. Как показалось старухе, она увидела тонкий хвост, похожий на крысиный, который мелькнул за спинкой кресла.
Прищурившись, бабка подошла к креслу и заглянула за него. Затем под него. Потом засучила рукава и одним движением отодвинула массивное кресло в сторону. Никого.
Показалось? Но Молчанова никогда до этого не жаловалась на зрение. Вообще, все органы чувств, необходимые для подслушстасия, подглядывания, а также передачи сплетен подругам, работали у Молчановой как у молодой. С чего бы им подводить именно сейчас?
Молчанова даже посмотрела в небольшое настенное зеркало. Оттуда на нее взглянула крепкая сухонькая бабулька с жадно горящими глазами. Ортодоксальная коммунистка довольно кивнула — ну, прямо-таки образец здоровой и активной жизни. И вообще — некогда ей болеть, когда вокруг такое твориться!
И тут отражение само по себе раздвинуло губы в такой знакомой ехидной улыбке и весело подмигнуло хозяйке!
— А? — жалобно выдавила пораженная Молчанова, не веря своим глазам.
Отражение соединило большой и указательный пальцы правой руки колечком, а остальные оставило выпрямленными. Продемонстрировав Молчановой этот жест, отражение снова подмигнуло. Дескать, расслабся, все ништяк!
Однако чудеса на этом не закончились. Молчанова закрыла глаза, надеясь, что отражение снова станет нормальным, а когда открыла, то едва не завизжала. Из зеркала теперь на нее смотрел самый настоящий черт с рогами и пятаком. Он довольно ухмылялся, глядя на Молчанову, и при этом танцевал какой-то зажигательный ультрасовременный танец, явно оттягиваясь по полной. Находящаяся в прострации бабка тупо смотрела на это зрелище.
Натанцевавшись, черт взял рукой непонятно откуда взявшуюся розу, зажатую между зубов, и прямо сквось зеркало бросил к ногам Молчановой. Потом поклонился и пропал, сменившись на нормальное отражение, не позволяющее себе таких фокусов. Бабка же непонимающе глядела на цветок у своих ног и просто не знала, что делать дальше.
Но тут неожиданно началась самая настоящая жуть. Спину обдало холодом, и почти сразу же Молчанова почувствовала чьи-то ледяные пальцы на своей шее!
Тонко завизжав, словно удушаемый котенок, Молчанова рванулась вперед, чувствуя, как
