единственное, что осталось друг у друга. Я желал тебе только лучшего, но… не уберег. Прости меня, Пересвет!
— Нет, отец. За то, что ты не помог мне тогда, за то, что отправил умирать, ты поплатишься своей собственной жизнью!
Пересвет вытянул руку вперед и вонзил кинжал в живот Чистовода. Защита пропустила самый обыкновенный удар, потому как князь был в смятении. Его сердце наполняли сожаление и боль. Он думал, что за тридцать лет свыкся с этой потерей, но нет. Она до сих пор заставляла его сердце обливаться кровью.
Даже не поморщившись, он сделал еще шаг и крепко обнял сына. Лезвие вонзилось глубже.
— Я знаю, что мог бы быть лучшим отцом. Знаю, что тебя уже не вернуть, как бы я не старался и как бы не хотел. Ни одна техника и ни одно легендарное растение не может вернуть того, кто был предан земле. Я хочу, чтобы ты знал, что я ни на мгновение не забывал о тебе. Ты всегда будешь жить в моем сердце. И всегда я буду любить тебя, сынок.
Все еще крепко обнимая Пересвета он вынул кинжал из своего живота и молниеносно метнул его куда-то в сторону, его пальцы удерживали знак Лели, придавая оружию дополнительную скорость, за счет покрытия водой и усиления Духовной Ивы.
ХЛОПОК!
Пересвет растворился в воздухе, как и тьма, которая скрывала поле боя. Снова в ушах зазвенели звуки сражения.
В пятнадцати шагах справа от Чистовода стоял высокий мужчина, который выглядел буквально, как копия Захарии, его отличали лишь цвет волос, что были полностью седыми, и глубокий шрам, проходящий через все лицо.
Мужчина держал перед собой руку, которую насквозь пробил брошенный князем кинжал.
— Как занятно! Значит ты отдавал себе отчет, что я манипулирую твоими воспоминаниями, но все равно дал себя ударить? Вообще необычно, чтобы мою технику могли развеять одной лишь силой воли. Брат не врал о вашем безграничном духе.
— Да, я поддался изначально, но твоя ошибка была в том, что мой сын никогда не стал бы обвинять меня за свою смерть. Для него жизнь близких в разы дороже, чем его собственная. Я всегда боялся того, что он будет винить меня в своей смерти, но Пересвет был человеком чести, склонным к самопожертвованию. Даже больше, чем я сам. Это и вывело меня из транса. А рана… Что ж, это ничто, в сравнении с тем, что я снова обнял своего мальчика. Спасибо тебе, за такую возможность.
Мужчина рассмеялся, вытаскивая кинжал из руки и откидывая его в сторону.
— Я и не надеялся, что ты сляжешь от такой техники. Это было бы слишком просто, верно, Чистовод? Я наслышан о тебе. Сейчас ты один из немногих, кто представляет для нас реальную угрозу.
Пока он говорил, багровый туман медленно густился в его руке, затягивая рану, другой же он вытянул из ножен широкий одноручный меч.
— Вот как, не думал, что у Захарии есть еще сильные практики, о которых нам неизвестно.
— Мое имя Тирах, и я его родной брат. Думаю, будет честно знать имя того, кто вскоре поможет тебе воссоединиться с сыном.
Оба практика встретились взглядами и рванули друг на друга, сцепившись в звенящем урагане ударов.
Глава 122. Печать Разума против Руны Есть
От каждого столкновения мечей сотрясалось само пространство. Оба практика сражались, всецело посвящая себя бою. Вот только если Чистовод поставил на кон свою жизнь, ради защиты своего народа, то Тирах хотел отобрать эту жизнь любой ценой.
Его тело было крепче, а энергия плотнее, чем у любого из сильнейших хазарских практиков, ибо он единственный, кто смог пробить барьер Духовного Древа и добраться до Начертания рун. Однако, с этой силой еще необходимо освоиться, к тому же столетний сон явно ослабил его боевые навыки.
Чистовод и Тирах были равны. Ни один из них не уступал другому в бешеном вихре мечей. Князь отскочил в бок, после затяжной серии ударов и сложил знаки Лели и Опоры.
— Ливневый Апрель. Форма воды!
С обратной стороны гарды проявилось призрачно-голубое продолжение, а верхушка клинка изогнулась. Чистовод приложил руку рядом, а в воздухе образовалась тончайшая водяная нить, на манер тетивы. Натянув ее, Чистовод создал широкие стрелы. Он выпустил две, в воздух и в цель. Первый снаряд моментально разделился на сотню водяных стрел, что ливнем падали на Тираха. Второй же мощным потоком несся вперед.
Хазар странно улыбнулся.
— Печать разума. Перенаправление.
Снаряды сверху вошли в землю вокруг воина, даже не зацепив его, а стремительный поток обогнул тело в нескольких пальцах, но также не нанес вреда.
В то же мгновение Тирах подскочил вверх, направляя на Чистовода левую ладонь.
— Печать разума. Подавление.
Рука хазара покрылась большими наростами плоти, превращая ее в гигантскую отвратительную клешню. Удар достаточно медлительный, но мощный, чтобы принимать его на защиту , поэтому князь ушел в сторону, применив технику движения. Но несмотря на это атака настигла его, прибив непосильным весом к земле.
Перевернувшись через голову, князь вернулся в защитную стойку, видя, как Тирах насмешливо растворил в воздухе клешню из плоти. В тот же вдох из той же руки протянулся красный жгут, нацеленный на шею Чистовода.
Резкий удар клинком, оставляющий за собой защитную завесу и техника движения были применены незамедлительно. Сразу два маневра, которые должны защитить князя от атаки. И на мгновение Чистовод даже заметил, как разрезал жгут, но увиденное оказалось ложью. Непонятная веревка, которая больше походила на сотканные вместе линии мышц, обвилась вокруг горла.
Тирах резко дернул вниз, отчего князь с глухим хлопком впечатался лицом в землю и пропахал несколько шагов.
Во второй раз все же удалось разрезать жгут и отскочить назад. Чистовод был внимателен, но все же пребывал в смятении. Этот хазар отличался от остальных, его техники использовали все тот же багровый туман, но не так явно, как это было у других демонических практиков. Но что больше удручало, так это атаки, от которых, казалось, невозможно увернуться или защититься.
Благодаря Пути Магуры Чистовод уже затянул рану на животе и треснутое ребро, от первого удара. Его клинок вновь обволокло водой, а на руках закрепились знаки Лели и Алатыря.
— Контроль воды! Голод!
Вокруг Чистовода завихрилась вода, создавая громадную акулу, которая ринулась на Тираха с открытой пастью. Она была настолько близко, а пасть такой широкой, что ни один практик физически не успел бы избежать атаки.
