и посмотрел на шакалов, глаза которых светились ярким красным огоньком в предвкушении очередной порции свежей плоти. — Вот, примерно такими же глазами. Наверное, он сильно обиделся, что мы нарушили его планы. Поэтому мы в тот день обедали, ужинали, а потом еще и завтракали звездюлями.
Никита нахмурился и взглянул на висящий под ним труп мужчины в чистом дорогом фраке и галстуке, на котором бедолага и умудрился повеситься.
— Если честно, звездюля вместо каши — такое себе удовольствие, — доверительно произнес он. — Но я не унывал! У меня была любимая должность!
Тут Никита поерзал на ветке и с гордостью сообщил:
— Я продолжал чистить картошку… хотя превышать полномочия приходилось все чаще. Может в этом виноват Сисюля, что ставил на картошке брагу и пытался выгнать «картофельный самогон»? Вряд ли, — пожал плечами Никита, совершенно не замечая, как под ним начинает трескаться ветка. Он вздохнул с мечтательной улыбкой и продолжил: — Жизнь вернулась в привычное русло! Я нес службу на своей должности. А там подъем, зарядка и исполнение обязанностей. Обед и снова исполнение обязанностей. Только вот полковник Хантович постоянно на нас ругался. Чтобы мы не делали — ему всё равно не нравилось. Жалко, я думал, что мы подружимся…
ХРЯСЬ!
Ветка окончательно не выдержала, и Никита вместе с мертвецом полетели вниз.
Никита задумчиво посмотрел на парня в смирительной рубашке и произнес:
— Я видел, как парочка гоблинов одевала нашу форму точно так же, — произнес он и кивнул головой. — Вообще, гоблины оказались довольно опасными. Они мелкие, быстрые, а ещё хоть иногда, да путают окончания! Но зато довольно сообразительные.
Тут Никита нахмурился от скрежета. Повернув голову в сторону, он уставился на старика, что единственным зубом пытался перегрызть стальную дугу на спинке кровати.
— Но внутри они красные. Как орки. И тролли… И свекла, — тут он нахмурился. — Правда, в свекле нет дерьма, которое разлетается после меткого попадания Безос в живот.
— П-с-с-с… Парень, — прошептал пациент в смирительной рубашке. — Не доверяй уткам! Эти злые пернатые твари опасны!
— Не знаю, почему они опасны, но по-настоящему злого человека я видел дважды. Первый, когда мама застала меня и папу за магией. Тогда отец показывал мне проклятье, и как его снять… — тут Просто сглотнул. — У мамы тяжелая рука… особенно, когда в ней кастрюля.
— Не доверяй им! И, никогда! Слышишь? Никогда не давай им виски! Они тут же звереют! Звереют и выходят из себя!
— Полковник Хантович тоже зверел. Очень громко орал и зверел, когда видел нашу группу специального удовлетворения, — кивнул Никита. — Почему-то все были специального назначения, а после того дракона нас стали называть группа специального удовлетворения. А почему полковник злился, я так и не понял… Может быть, потому что…
* * *
За свою недолгую жизнь я часто видел недовольных людей.
Увы, рудник зачастую сложно было назвать спокойным местом. Там вечно, что-то происходило. И, как правило, происходило совсем не по плану Управляющего. В общем, недовольных там хватало.
Однако Хантович был недоволен по-особенному. Он нервничал настолько сильно, что его левое веко начинало непроизвольно дёргаться.
Отец всегда говорил, что если у мамы дёргается веко — быть беде. Возможно даже кастрюле.
А ещё Хантович постоянно приговаривал, что «пригрел на груди идиотов». Да, возможно, сержанта Сисюлю можно было назвать умственно никуда не спешащим, но все остальные из нашего отряда казались мне очень умными и смышлёными.
Особенно малютка Безос.
Увы, наши с ней отношения всё никак не могли прийти к консенсусу. Это умное слово я почерпнул из учебника по этике аристократов. Там говорилось, что цивилизованные люди всегда должны приходить к консенсусу. Это такое состояние, когда обе стороны если недовольны, то согласны терпеть неудобства связанные с договоренностями. Страница семнадцать, книга «Классический этикет имперской аристократии». Я еще подогнул уголок страницы, чтобы не потерять это странное слово.
Помню, я спросил у папы, зачем договариваться так, чтобы всем было неудобно. Папа очень смеялся и сказал, что лучше терпеть «немного неудобно», чем развивать конфликт и устраивать родовые войны.
Я считал себя максимально цивилизованным человеком, между прочим. Да и с Безос хотел подружиться.
Но отец говорил, что если хочешь помириться с девушкой — подари ей цветы. И будь искренним! Говорить нужно от чистого сердца.
Увы, в замке были только высокие ярко-красные шипастые розы, которые росли в единственной клумбе возле плаца. А маме больше нравились коричневые ромашки. Она всегда улыбалась, когда отец приносил их домой.
Нарвав букет, я подошёл к малютке Безос и произнёс:
— Не знаю, какая кошка между нами пробежала. Но вот эти розы тебе! — я протянул букет.
— Ха? — девушка с недоверием приняла цветы: — Просто, ты чего? Подкатить решил?
— Я решил пожелать тебе, чтобы ты выросла такой же высокой, как эти прекрасные цветы.
Секунды три она молча на меня смотрела, а потом прошипела сквозь зубы:
— Ах ты ж ***! Убью суку!
После этого она, почему-то начала неистово хлестать меня букетом. Честно говоря, я не понял, что на этот раз было не так. Но подлетевший Хантович быстро вручил нам наградные звездюли и назначил два наряда вне очереди.
Малютку Безос отправили красить стену, а меня определили на кухню.
Получать звездюля розами не менее больно, чем кастрюлей. Кастрюля тяжелая, и если рука достаточно сильная — можно сделать очень больно, но розы с шипами. Это тоже играет огромную роль.
Теперь я с подозрением отношусь к розам.
— Рядовой Просто? — протянул местный повар — мужчина невысокого роста, больше напоминавший бульдога. Подойдя ко мне, он похлопал меня по плечу, словно мы были давно знакомы: — Ну, здравствуй, бродяга!
— Приветствую вас, сэр! — отрапортовал я: — Мы знакомы, сэр?
— У-у-у… Про твой отряд «Анальных террористов» знает вся Аурумовая падь. Хе-хе-хе… Или же тебе больше нравится «группа особого удовлетворения»? Хе-хе-хе… Лично я считаю, что вы — герои. — усмехнулся повар. — Правда для темных вы теперь подрывники-извращенцы, но для нас вы всегда будете настоящими героями!
— Правда? — обрадовался я.
— Конечно! Выжить будучи такими недоумками во вражеском тылу и победить — даже не знаю, в каких вы отношениях с Госпожой Удачей. А теперь бери нож и вперёд чистить картошку, идиота кусок! — повар вручил мне небольшой кухонный нож: — И
