– Вяжи!
Мальчик зафиксировал, а Ключник после плотно прибинтовал руку к телу, отчего, вдобавок к хромоте на правую ногу и отсутствию правого глаза, оказался еще и со спеленутой левой рукой.
Кажется безумным желание человека, которому, судя по всему, и жить-то осталось недолго, пытаться исправить дефекты своей осанки. Видимо, Рахан испытывал сомнения насчет высказанных Мэдом обещаний или приучился довольствоваться сегодняшним днем. Удивительно, но, увидев обнаженный торс калеки, Ванко впервые заметил изменения, произошедшие с его другом. Тело уже не казалось болезненно истощенным – сквозь тонкую кожу бугрилась сухощавая гибкая мускулатура.
– Пацан, а дружинник ведь на тебя повелся. – Ключник поудобнее устроился на сваленном в кучу вонючем тряпье. – Где вы с ним пересекались?
– Что? – не понял Ванко.
– Он тебя знает?
– Да, с Полком на хуторе был.
– Полк… Расскажи про него.
Мальчик начинает вспоминать, Ключник цепляется за подробности, переспрашивает, кивая головой самому себе. Хутор, ярмарка, Рахан умеет слушать, окончание торга, пленение и казнь… казнь? Стервы.
– Теперь про Краба.
Про Краба так про Краба, времени до утра много, а заснуть уже точно не удастся. Солдат слушает и хмыкает себе под нос.
– Что еще?
– Все… Нет! В лесу! Полк и… и Краб!
– Продолжай.
В это мгновение скрипит ржавый засов двери.
Интересно, отчего замки и петли темниц никогда не смазаны? Что мешает заплечных дел мастеру капнуть хоть дегтя на несложные механизмы? Наверное, нельзя. По каким-то загадочным правилам дверь в застенок должна открываться со зловещим скрежетом, услаждающим музыкальный слух палача и внося смятение в скорбное состояние пленников. Или ему некогда бегать с масленкой – все мысли заняты предстоящей Работой?..
Дверь открывается. Ключник не реагирует – быть может, сейчас он не ждет опасности.
Бескорыстные помощники, адепты познания помогут тебе пройти таинственный ритуал. Вольют в твои члены утроенные силы, одарят звериным чутьем, сверхъестественной скоростью и ничего не попросят взамен. Ты застынешь на краю утеса, радостно ощущая пульсации мощи, и Город у твоих ног сможет надеяться на помощь. Но почему на грязных улицах при твоем появлении захлопывают ставни и матери с визгом тащат детей с пыльных мостовых? Недоумеваешь? Остановись на секунду и брось взор на дрожащее отражение в мутной луже. Отчего же отпрянул? Не нравится искаженная яростью морда, уродливый горб или когтистые лапы? Коварные шутки богов. Зато, может быть, это маленькое озарение отвратит тебя от желания заглянуть в свою собственную Душу?
Огненный Сет, ставший дьяволом непосвященных, Сатана рабского племени. Прозываемый Лукавым, Локки и еще тысячью имен. Бог абсолютной чистоты. Твоими руками иные творят поступки, что смогли бы бросить тень на жаждущих казаться Справедливыми и Непорочными. Кто, как не ты, Сет-Тифон, Тайфун, сметающий плоды досадных просчетов, очищаешь миры для следующих опытов. Как хаос – неизменное преддверие порядка, так и все новое невозможно построить без отрицания старого. Для тебя не существует понятий Честь и Грязь, стремление твое – безучастная Истина, и в этом ты честен. Тобой пугают слабых духом, ибо да, выходя из-под контроля, сеешь безусловное уничтожение, стихийные бедствия идут вслед, а маньяки и самоубийцы признают тебя своим покровителем. И на тебя сваливают неподъемное бремя необходимых, но сомнительных деяний. Бог-Разрушитель, трикстер, антагонист и соратник предвечного Созидателя, одинокий и гордый в своей незавидной участи, воплощение человеческого стремления к Свободе. Порождения твои – страшные, но сильные существа, хтонические чудища, волею предначертания призванные помогать зачинателю в самых мрачных, отвратных местах. Кто из стоявших на пороге Аменти не встречал твоего потомка – огнедышащего Кербера-Фенрира? Безобразное чудовище? Но сколько тоски и боли застыло в не знающих страха, безжалостных трех парах глаз Бессменного Стража. Глупец возразит – бесполезное создание, влачащее безрадостную жизнь у зловещих врат, пределы которых и так не отважится преступить ни одно живое существо. Неправда, ужасная тварь неотделимо от Входа, мускулистое тело, рвущее стальные звенья, отточенные когти, оставляющие глубокие борозды в гранитных плитах, – это лишь образ, символ могучей силы, связующей и разделяющей Две Стороны. И кому, как не ему, предначертано, явив себя на поверхности, принять участие в Рагнароке – убийстве мира, убийстве ради возрождения. Насколько прочна цепь гномьей работы? А его эскорт – верные щенки, кровожадное племя, взращенное на берегах Черной реки, уже рыщут меж реальностей, исполняя чужую волю. Не злую и не добрую, нет в Божественном ни Добра, ни Зла, потому и стая не носит в истинном прозвании своем присущности к Силам, а лишь принадлежность к месту обитания.
Не Божьи Овчарки и не Адские Гончие – рожденные в долине Стикса по праву носят имя Стигийских Собак.
– Продолжай, – повторяет Ключник, но внимание Ванко занято открытой дверью.
– Милости просим, – говорят снаружи, и оттуда таким же образом, как накануне Рахан, появляется еще один гость.
Со связанными за спиной руками он бежит в попытке восстановить равновесие, спотыкается и падает, бороздя щекой шершавый пол. Сзади скрежещет засов, а новый сокамерник, не шевелясь, смачно матерится.
– Помоги, – распоряжается Ключник.
Ванко подходит и расправляется с узлами, вновь прибегая к помощи зубов, потом с недоумением смотрит, как их товарищ по несчастью садится на полу и начинает массировать побелевшие запястья.
Кровь, текущая из носа, распухшая разбитая губа, глаз, заплывший пунцовым синяком, ободранная щека и сквозь эту маску – сверкающие в улыбке зубы.
– Тесен мир, мальчики!
– Угу, – кивает Рахан.
– Стерва! – радуется Ванко.
– Опять по уши в дерьме, – подводит итог наемница.
Некоторым свойственна незримая тяга к неприятностям и, как следствие, способность встречать друг друга в самых неподходящих местах. Можно как угодно долго рассуждать о хаотичном рисунке линий вероятности, помимо чужой воли складывающихся в узор, если не верить проповедникам, что на каждом углу твердят о предначертанном пророчествами. С другой стороны, вполне логично, что люди, представляющие опасность, должны в конце концов оказаться в тюрьме. Ключник догадывался, кому и чем угрожает их присутствие.
Стерва вскочила на ноги и начала тарабанить пяткой в обитую железом дверь:
– Пить хочу, воды!
Через пару минут звенящего грохота послышались шаги с той стороны и девушку сначала послали в такие места, где воду найти несколько проблематично, а потом посоветовали уняться, пока ее не напоили чем-то, что навряд ли утолит ее жажду.
