взгляд. — Я могу влиять на снаряды. Пули, стрелы, шайбы… На всё, чем выстрелила.
— Круто, — искренне сказал я. — Подходящая тебе способность.
Больше ничего не говоря, оттолкнулся от земли и полетел к своим. Рыжая хотела что-то сказать, но… Это либо будут очередные извинения, либо снова какая-то фигня. Ни того, ни другого мне не надо, поэтому лучше не задерживаться и не давать лишних поводов для пересудов.
Я ожидал, что Шупа как-то выскажется по поводу моего выступления, но парень готовился выйти следующим, поэтому это сделала Калия.
— Лихо тебя, — заметила она.
— Неожиданная способность, вот и всё.
— Плакать не будешь?
— Я, бывало, и покрепче получал, — ответил я равнодушно, плюхнувшись рядом.
— Но не от девушки-подруги, — с особой интонацией сказала Калия слово подруга.
— Слушай… — я наклонился так, чтобы шепнуть ей на ухо, и никто другой не услышал. Для чего и подходил, собственно. Давно искал повод прояснить ряд моментов, но всё никак удобного случая не подходил. — Чего ты меня цепляешь?
Калия скосила на меня взгляд, но тут же отвернулась, сделав вид, что мы незнакомы.
— Не, я серьезно. Ладно ты при первой встрече повела себя жестко и цинично. Я не в обиде. Но потом-то мы подружились, нормально общаться стали.
Это я, конечно, преувеличиваю. До нормального человеческого общения нам было, куда расти. Но, если сравнивать то, как было и как стало в конце учебного года, мы и правда подружились.
— По крайней мере, я так думал. Что мы друзья. И мне непонятно, что изменилось. От тебя каждый день враждебность чувствуется.
— Так, может, мы не друзья? — ответила она подчеркнуто холодно.
— Тогда мне жаль, что я ошибся, — ответил я с неподдельной грустью.
После чего встал и отошёл. Не хочет Калия нормально общаться, её выбор. Настаивать не буду.
* * *
Джиха вошла в их общую с Калией спальню после душа. Душ для девушек тоже отдельный был. Что Джиху полностью устраивало. И свободное пространство, и небольшие привилегии.
Калия сидела на подоконнике, поджав ноги. Может, она и иначе хотела бы сесть, но окно было узким. Глубоким, поэтому в нише можно было легко поместиться, но узким. Только поджав ноги и можно залезть.
— Мне показалось, — сказала Джиха, подходя к зеркалу и беря расчёску, — или ты сегодня окончательно оттолкнула Спартанца?
Зеркало и «женские» вещи Джиха получила, поговорив с целительницей. Мужчины, как того и стоило ожидать, о всяких важных мелочах не подумали. Пришлось самой разбираться.
— О чем ты? — отвернулась от окна Калия.
— Я видела, как он подошёл к тебе поговорить, а потом ушёл, будто принял для себя неприятное решение. А ты сидишь и вот уже час пялишься в окно, вся такая трагичная и задумчивая.
Калия замерла, но вовсе не от злости и раздражения, а от растерянности.
Детство у девушки во многих смыслах выдалось неприятное. Мать — известная убийца, которая брала заказы на ныряльщиков. Многие её ненавидели. Не гнушаясь пользоваться услугами. В пять лет Калию похитили, чтобы отомстить матери. Та явилась вместе с отцом до того, как случилось непоправимое.
Если не считать сильного испуга от похищения и ужаса от последовавшей кровавой расправы над похитителями, ничего такого не произошло. Отец тогда взял её на руки и не отпускал до самого дома. Калия до сих пор помнило то чувство тепла и защищенности.
Но это был лишь один случай из многих. Её мать была деспотична, холодна и жестока. Всего она родила двух дочерей. Калия была младшей. Старшая же пошла по стопам матери и сейчас уже успела сделать себе имя. После той истории в жизни Калии начались тренировки. Мать учила её двигаться, скрываться, маскироваться, быть всегда начеку. Завела привычку подходить со спины и больно щипать. В пять лет это были щипки. В семь — болезненные уколы спицей. С десяти — удары ножом. Не насмерть, конечно. Но кровь Калии пускали не раз. К тому времени она научилась всегда быть начеку.
С сестрой отношения были соответствующие. Постоянная конкуренция, издевательства со стороны старшей. Единственным, кто относился к Калии тепло, был отец. Тоже ныряльщик. С богатым кровавым прошлым. Сейчас, посмотрев на жизнь и став лучше понимать, как та устроена, Калия задавалась вопросом, как вообще отец согласился жить с матерью. Да, он тоже бывал жесток и резок. В прямом бою, пожалуй, посильнее матери, но… Он всегда относился к дочерям с любовью, покупал им платья, игрушки и сладости. Пытался сделать детство нормальным. Что мать регулярно рушила. Платья разрезались, игрушки отбирались и выкидывались. Не просто так, в качестве наказания, конечно же. Из-за чего родители часто ссорились.
В итоге их семейная история закончилась расставанием. Старшая сестра пошла по стопам матери. Отец же сломался. Уехал, поселился в пригороде и начал пить. Что в конечном счёте и привело к тому, что Калия сбежала от матери и пошла искать лучшей жизнью. При собеседовании у Такена тот обещал уладить вопрос с «известной убийцей» в обмен на верность. Было и второе обещание. Не использовать Калию как убийцу. Сейчас она понимала, что ей придется сражаться. Но лучше уж выйти против ведьмы или демона, чем заглянуть к кому-то домой в ночи и перерезать горло.
Но сейчас Калию волновало не это. С Джихой у неё никаких отношений не сложилось. Как и со всем другими учениками. Молчаливая, нелюдимая, держащая дистанцию, умеющая постоять за себя, Калия, сама того не осознавая, приложила много усилий, чтобы ни с кем не возникло дружеской близости.
Поэтому то, что Джиха заговорила с ней так буднично, по-приятельски, на довольно личную тему, привело Калию в ступор. Она не понимала, что ей делать. К этому времени до девушки уже начало доходить, что агрессия не самый лучший способ общения.
— Не понимаю, о чем ты, — наконец нашлась с ответом Калия и сразу поморщилась, услышав, насколько жалко это прозвучало.
— Ну да, конечно, — улыбнулась Джиха зеркалу. — Это ведь не ты постоянно цепляла Спартанца последний месяц. Про любую нормальную девушку я бы сказала, что это обычная глупость, но в твоем случае мне начинает казаться, что ты так выражала симпатию.
Калия очень рано узнала, что любая слабость будет использована против тебя же. Так делала мать. Так делала сестра. Если Калия жаловалась — то её наказывали. Если говорила что-то личное, это высмеивалось и превращалось в инструмент
