нам придётся сделать одну неприятную вещь.
— Какую?
— Убить себя, — проговорила Риалея, немного помолчав.
— Что⁈ — едва не подскочил Самарказ. — Как⁈
— Успокойся! Есть определённый ритуал, он мне известен, — Риалея горячо зашептала Самарказу в самое ухо. — Мы принесём себя в жертву и попадём в Унтшул!
— Мард-Риб строго запрещает самоубийства! — возразил охотник. — За это добавляется три инкарнации!
— Но как только ты попадёшь в небесный дворец махараджи, тебе простятся все грехи, и этот тоже! — в голосе Риалеи слышалась искренняя убеждённость.
Ей было трудно противостоять.
— Как я туда попаду, если буду мёртв? — проговорил, тем не менее, Самарказ с сомнением.
— Попадёт твоя душа. Ты же не думаешь, что можешь вступить в покои Яфры в этом своём бренном теле?
Самарказ нахмурился. Он взглянул в сверкающие глаза женщины. Нет, это не частица бога мелькает в них! Это огненный темперамент самой Риалеи не даёт ей покоя.
— Ты это точно знаешь⁈ — спросил он.
— Абсолютно! Я ведь всё-таки аватара, — она лукаво улыбнулась.
— А откуда мы возьмём кровь четырёх?
— Они скоро прибудут сюда.
— Как⁈
— Владыка тьмы собирает их, чтобы открыть Врата для своей армии.
— Но ведь тогда получится, что мы поможем ему! — воскликнул Самарказ.
— Тихо! Не кричи! — зашептала Риалея, гладя его по груди и животу. От прикосновений растекалось приятное, волнующее тепло. — Красные Врата откроются для легионов Тьмы в нужный срок, определённый Мард-Рибом. А мы сделаем это раньше. Силы хаоса не попадут на Землю прежде, чем нужно!
— А это действительно так необходимо?
— Что именно?
— Ну, открывать легионам владыки тьмы путь сюда.
— Неисповедимы пути Несущего Свет, — в голосе аватары прозвучала печаль. — Его воля кажется нам жестокой, но кто мы такие, чтобы сомневаться в нём? Мард-Риб бесконечно мудр, он знает, что делает. У людей будет возможность победить владыку тьмы и доказать, что они изменились, и на них больше не лежит грех бездействия.
— Мард-Риб учил не противиться злу насилием.
— Но он не учил не противиться ему вовсе.
Самарказ задумался. Риалея была права, но только с одной, теоретической стороны. А вот как быть с реальностью?
— И ты хочешь сказать, что у нас есть шанс сокрушить легионы ракшасов, не прибегая к насилию?
— Не знаю. Я всего лишь человек, выполняющий волю сына Яфры. Но я понимаю одно: люди должны бороться, если хотят стать кем-то ещё, преодолеть свою природу и достичь высот духа.
Самарказ помолчал.
— Ладно! — сказал он, наконец. — Вернёмся к нам с тобой. Думаешь, прислужники владыки тьмы так просто поделятся с нами кровью?
Риалея покачала головой.
— Нет, мы заключим с ними сделку.
— Что⁈ — опешил Самарказ.
— Всё очень просто. Они не знают, когда должны открыться Врата. Так? Значит, если мы скажем, что присланы владыкой тьмы им на помощь, они поверят.
— Постой! Ты уверена, что армия хаоса не сможет пройти на Землю, когда врата откроются?
— Абсолютно.
— Ладно. Скажи, а ты знаешь, зачем Мард-Рибу понадобился Искушённый?
— Да.
— Ну?
— Чтобы открыть Красные Врата. Для владыки тьмы.
В палатке повисла тишина.
— Значит, я помогал… в этом⁈ — проговорил Самарказ едва слышно.
— Ты исполнял волю Несущего Свет, — напомнила Риалея. — Это в любом случае произошло бы. Честь выпала тебе.
— Я бы без неё вполне обошёлся!
Риалея промолчала.
— Почему именно мне⁈ — горько спросил Самарказ.
— Этого я не знаю. Возможно, случайно. Как ты столкнулся с Искушённым?
— Мы охотились на него. Долго выслеживали в джунглях.
— Наверное, сама судьба свела тебя с ним. Это твой шанс попасть в Унтушул.
— Слишком много чести для меня! — усмехнулся Самарказ.
— Неисповедимы пути… — начала было Риалея, но охотник её перебил.
— Да-да, я знаю! — отмахнулся он. — Но я всё равно хочу их понять. Разве я не могу хотя бы попытаться?
— Ну, конечно, можешь! — аватара улыбнулась и приникла к Самарказу.
Её кожа была прохладной и шелковистой. Охотник почувствовал, как в него упираются твёрдые соски.
— Ты не можешь мне помочь? — спросил он, сглотнув. — Ты ведь воплощение Несущего Свет.
— Прости! — женщина потянулась к его губам. — Давай ты подумаешь обо всём этом попозже, ладно? — её рука скользнула по животу охотника вниз.
— Ладно! — проговорил Самарказ, обнимая Риалею и чувствуя её язык на своих зубах.
Перед дворцом на главной площади Дашмертона собралось всё население столицы мурскулов — хоть и не такое многочисленное, как когда-то.
Дома были украшены флагами и лентами — в городе должен был состояться великий праздник — явление Великого Раджи. Ф’адук-Азамал объявил через К’шар-Исфея, что готов взойти на престол и повести расу мурскулов к утерянному величию. Он обещал рассказать о знаниях, которые открылись ему в процессе духовного становления.
Всем было известно, что только Познавший может (если у него есть способности, и он неустанно самосовершенствуется) стать Великим Раджой. Познавшие обычно входили в совет, принимавший основные государственные решения, но некоторые представители этой касты предпочитали вести отшельнический образ жизни, чтобы ничто не отвлекало их от исследования мира и занятия духовными практиками.
Новый Ф’адук-Азамал был одним из них. Он прибыл во дворец ночью и теперь готовился выйти на каменную террасу, чтобы говорить с народом. Здесь уже собрались члены совета — Познавшие, и наиболее влиятельные Озарённые, в том числе К’шар-Исфей.
Толпа внизу ликовала, оглашая воздух приветственными возгласами. Многие забрались на крыши домов, чтобы лучше видеть Великого Раджу.
Наконец, вышли герольды и объявили, что Ф’адук-Азамал готов предстать перед народом Ишимбея. Это сообщение было встречено бурными криками. Все взгляды оказались прикованы к балкону.
Когда появился Ф’адук-Азамал, на площади воцарилась мёртвая тишина. Конечно, мурскулы знали, что их духовный лидер будет выглядеть иначе, чем они — достижение столь высокого уровня развития всегда сопровождалось серьёзной перестройкой организма, но никто не был готов увидеть то, что вышло на террасу.
Ф’адук-Азамал походил на огромное чёрное насекомое с шестнадцатью голубыми горящими глазами, восемью суставчатыми ногами, четырьмя длинными усами и веретенообразным брюшком. Он был полностью покрыт хитиновой бронёй, на которой кое-где выступали короткие костяные шипы.
Когда он обвёл площадь своими жуткими шестнадцатью глазами и заговорил, все
