пилоны, стянутые паутиной вант — на фоне светлеющего неба их уже можно было разглядеть и без оптики.
Негромко переговаривались только двое бойцов за пультом управления.
— Подходим к мосту.
— Нормально проходим?
— Там высоты двадцать пять метров. Петровский фарватер же, по нему и круизники плавали побольше этой скорлупки.
— А если с моста машины вниз нападали? Днищем не цепанем?
— Не должны. Там ограждение стальное, хрен снесешь…
— Мало ли… если фура груженая, например…
— Хорош ныть, боец. Уже проходим.
Сам я опасался не подводных угроз. Двадцать пять метров звучит гордо, но мне приходилось видеть, как зараженные и с большей высоты прыгали. Не задумываясь, нечему там задумываться. Переломанные ноги, конечно, тварь замедлят, но и на руках они порой очень шустро подтягиваются — а нам по катеру тоже бегать особо некуда.
Этот страх не сбылся, но и ощущение надвигающегося толстого пушистого зверя пи-зде-цы никуда не делось. Судя по тому, как вибрировала прижавшаяся ко мне Юлька, она сейчас чувствовала то же самое. Давно уже её так не трясло…
— Все будет хорошо, котёнка, — шепнул я. — Обещаю.
— Входим в Малую Неву, тарищ полковник. Точно по графику идем и…
Тут говоривший осекся, оглянулся в замешательстве. Я дернулся за биноклем, но, во-первых, уже посветлело, а во-вторых, причина оказалась достаточно габаритная, чтобы её разглядеть и невооруженным глазом.
— Товарищ полковник… проход закрыт! Напрочь!
«Напрочь» в данном случае хорошо подходило к ситуации. Под мостом раскорячились, полностью перекрыв проход, две здоровенные ржавые посудины. Точнее, как я с запозданием сообразил, припомнив фото с разведывательного беспилотника, которые показывал нам Калуга, плавучий док частично застрял за мостом, уцепившись за полотно своими кранами. А вот врезавшая в него баржа мало того, что перегородила проход, так еще и оказалась почти полностью скрыта от наблюдения сверху.
Да уж… картина Репина «Приплыли!».
Стоит отдать должное полковнику, решение он принял почти моментально.
— Разворачивайся. Пойдем в обход, через Малую Невку.
— Товарищ полковник, там не пройдем. Под Большим Петровским еще шансы есть проскочить, а на Ждановке точно не подлезем.
— Значит, высадимся раньше! — отрезал Калуга. — Ваша задача — доставить нас как можно ближе. Надо…
— Надо возвращаться! — подал голос Белый.
Калуга оглянулся на него, бешено раздувая ноздри.
— Решения здесь принимаю только я! — хотя Калуга говорил всего лишь громким шепотом, из-за активной жестикуляции казалось, что полковник орёт на всю глотку. — Никакого возвращения не будет! Забудьте нахрен о возвращении! Нет для нас дороги назад!
Белый молча пожал плечами, сел обратно рядом с Микой и принялся что-то шептать ей. Полковник еще несколько секунд посопел и вернулся к своим бойцам за пультом.
— Скорость прибавь.
— Но тари полк… есть!
Участок Малой Невки на фото выглядел как-то… просторнее. Может, сказывались утренние сумерки, но мне казалось, что и Большой Петровский мост висит почти над самой водой и расстояние между берегом и островом такое, что ветками сейчас борта начнет царапать.
— Правее давай! Еще правее…
— Да куда уж еще, там же опора!
— Не ссы, ща проскочим… во-от! Что я говорил, а⁈ Кто молодец⁈ Я молодец. Теперь ищем, где причалить. В Ждановку не суйся, давай к Лазаревскому мосту.
— А там что?
— Не «там», а перед ним во-он, видишь⁈ Какая-то хрень у берега стоит, к ней и запаркуемся. А дальше по Пионерской как раз до академии. Всего чуть больше километра, фигня вопрос…
Да уж…
Научники со своим барахлом еще только выбирались на берег, а пара бойцов уже выдвинулись к ближайшей высотке и почти сразу же с их стороны донеслись частые хлопки.
— Что случилось?
— Прямо перед подъездом сидел один. Погреться выполз, н-на…
Чтобы разглядеть, в кого же они стреляли, пришлось использовать бинокль. Здоровый… когда-то мужик, выше среднего роста, широкоплечий и в костюме. Наверное, дорогом, раз не превратился за год в лохмотья. Новые высотки с хорошим видом — в таких обычно живут отнюдь не бедняки.
Поправка — жили.
— До него же метров полтораста. Сколько вы потратили, семь патронов?
— У нас принцип простой: видим — стреляем!
Принцип, угу. Принципиальная ошибка полковника. Он действительно взял своих лучших бойцов. Но «работа» для Города и для научников не предполагала глубокого проникновения вглубь территории, кишащей зараженными. Отбить набег стаи — да, захватить «образцы» — тоже пожалуйста. Опасно. Тяжело. Но почти всегда есть возможность отступить под прикрытие брони, вызвать поддержку и все такое. Задача пройти километр по улицам бывшего миллионника, зачистить не самое маленькое здание и держать оборону, пока не раскочегарят чертов транспорте принципиально иная. И глубокой разведкой занимались другие люди — которых то ли Севастьянов не дал, то ли сам Калуга попросить не догадался.
Пока мы вышли на Пионерскую, идущие в передовом дозоре бойцы с «валами» расстреляли еще восьмерых зараженных — и почти весь свой бэка в снаряженных магазинах. Но вместо паузы на дозарядку Калуга приказал выдвинуться второй паре. У этих были обычные автоматы с «банками», так что щелчки выстрелов стали громче. Ненамного — но у зараженных-то слух лучше.
Нас выручил поднявшийся ветер. Слабый, но все равно — шорох мусора, шум ветвей, стук болтавшихся оконных рам… на этом фоне звук «глушеных» выстрелов потерялся, и мы смогли пройти до самого перекрестка с Новоладожской.
Под ногой звякнула гильза — пистолетная, к тому же, старая. Оглядевшись, я увидел у стены разбитую патрульную машину. Внутри — две оскалившиеся мумии в темной форме, одна — с длинными темными волосами. Рядом с машиной россыпь гильз и кости… с десяток тварей они уложили, вряд ли больше. Должно быть, не сразу поняли, что зараженных можно гарантированно уложить лишь выстрелом в голову. Паразит делает гуще, и она почти мгновенно застываем на воздухе. Так что смерть от потери крови у них наступит сильно позже, чем
