Ознакомительная версия.
Гибельный, лихорадочный, неуместный восторг истончился, словно с просторов черной, опаленной Пустоши дохнуло в лицо обжигающим ветром, – Славка, конечно, не мог ощущать его порыва, – это была субъективная нервная реакция на апокалипсическое зрелище, дополненная фантомными ощущениями жара, но он вздрогнул, почувствовав, как пылают щеки, кровь прилила к лицу, шум в ушах стал ритмичной болезненной пульсацией…
Что же делать? Как выбираться отсюда, и главное – куда идти?
Он растерялся, но отчужденные пространства уже все решили за него. Необратимые события, захлестнувшие Пустошь, продолжали развиваться стремительно, неумолимо – со стороны трех погибающих городищ внезапно появились длинные струйки черного, местами отблескивающего багряными бликами дыма, но уже через пару секунд стало ясно – это не продукты горения, а полчища скоргов и механоидов, покидающих титанические постройки, гибнущие под ударами неведомой Славке силы.
Глянцевито-черные выбросы, высачиваясь из множества отверстий, сливались друг с другом, образуя тучи, – так сбиваются в огромные стаи миллионы перелетных птиц, так саранча уничтожает поля, так мигрируют полчища термитов, оставляя после себя пустынные, лишенные жизни пространства…
Все увиденное находило отклик на уровне шоковых ощущений, мгновенных мысленных ассоциаций.
Жуткие события происходили не только в небе над Пустошью. В багряном свете множества извержений Сухостой видел, как по земле, сливаясь друг с другом, образуя шевелящиеся потоки, ползут миллионы скоргов, сотни механоидов.
Их неумолимое движение было устремлено сюда, к городищу Припять – единственной устоявшей под титаническими ударами постройке техноса. В стенах городища зияли дыры, километровые участки защитных сооружений растеклись по земле озерами расплавленного и уже остывающего металла, но второе кольцо стен и центральная коническая постройка, вздымавшиеся за спиной Славки, пострадали лишь частично.
Кровь стыла в жилах.
Он не представлял, что именно произойдет, когда скорги и механоиды достигнут нового убежища.
Для человека не было укрытия ни на земле, ни на высоте исполинских построек. Если по обожженной поверхности пустоши глянцевитые языки шевелящейся массы механоидов и скоргов текли медленно, огибая трещины, увязая в лавовых полях, срываясь шелестящими водопадами в огнедышащие разломы земной коры, то в небе все происходило намного стремительнее…
Оказывается, среди исчадий техноса не было единства.
Полчища механических форм, стремясь захватить единственное уцелевшее на территории Пустоши сооружение, внезапно сошлись в непримиримой схватке: три грозовые тучи столкнулись в нескольких километрах от городища Припять. Механоиды атаковали друг друга с яростью обреченных, небо полыхнуло зарницами от горизонта до горизонта, такого зрелища еще не видел ни один человек, его невозможно вообразить, придумать: десятки тысяч лазерных лучей вспыхивали и гасли, между скоплениями способных к полету скоргов и механоидов ветвились энергетические разряды чудовищной мощи, громовые раскаты не просто сотрясали воздух, они рвали саму ткань реальности, удары воздушных волн сминали облака, закручивали исполинские смерчи из пепла, пыли и продолжающих сражаться скоргов – все катастрофическое, что происходило до этого момента, оказалось лишь прелюдией, бледной тенью настоящего удара, потрясшего отчужденное пространство Пустоши.
Исчадия техноса, стремясь овладеть беззащитным городищем, истребляли друг друга, сражаясь до последнего скорга: с небес на истерзанную землю падал огненный дождь из частичек расплава, вниз рушились фрагменты тысяч сгорающих под энергетическими ударами механизмов, сражение распадалось на отдельные схватки, жуткие, издающие монотонный шелест глянцевитые массы то ударялись оземь, растекаясь вдоль складок рельефа, то опять устремлялись ввысь, чтобы снова столкнуться, взвихриться в ореоле крошащих небеса взаимных ударов…
Славка уже не знал, остался ли у него хотя бы мизерный шанс выжить.
Когда сонмища механизмов только устремились навстречу друг другу, он каждым нервом почувствовал опасность и предпринял единственную попытку хоть как-то обезопасить себя: резким, заученным до автоматизма движением он потянул от пояса карабины двух тросов – основного и страховочного, пристегнул их к толстым ветвям автонов, образующих площадку, и лег, схватившись руками за узловатые побеги металлорастений.
Начавшуюся схватку он видел лишь фрагментарно. Исполинскую постройку техноса, вросшую в землю на огромную глубину, шатало и гнуло, датчики бронескафандра один за другим выходили из строя, волны жара накатывались со стороны Пустоши, бесноватый танец высокоэнергетических разрядов хлестал по стенам городища, высекая снопы искр, пробивая в сплетении автонов огромные оплавленные дыры, адский грохот сотрясал небо и землю, сверху на площадку сыпались раскаленные обломки металлических конструкций…
Славка практически впал в кому.
Беснующиеся вокруг силы были способны миллион раз испепелить крохотную человеческую фигурку, судорожно вцепившуюся руками и механическими приспособлениями в размягчившееся от жара плетение автонов, битва, разыгравшаяся в небе, а затем и на земле, не поддавалась осмыслению, и ему не оставалось ничего другого, кроме как зажмуриться в ожидании неизбежной развязки…
…Он пришел в себя от необычной, звонкой тишины.
Грохот, заставивший автоматически выключиться датчики внешней аудиосистемы, внезапно стих.
Славка приподнял голову.
В темном небе догорали очаги многочисленных схваток, но сонмища скоргов уже не выглядели как исполинские тучи, их осталось не так уж и много.
«Неужели я жив?» Мысль билась в рассудке, возрождая надежду.
Он пошевелился. Что-то захрустело, с треском отлетая от брони.
Шлак. Все, что осталось от слоя активного пластика, защищавшего бронескафандр от вероятных атак скоргов.
Резервные подсистемы экипировки уже загрузились, но Сухостой не обращал внимания на сообщения в оперативном окне, не до отчетов сейчас… Он весь превратился в зрение и слух, инстинктивно отвергая возможности сканеров, доверяя лишь тому, что видел и слышал.
Вой ветра…
Надсадный скрежет наполовину оторванной от стены городища металлической конструкции…
Монотонный звук, похожий на царапанье когтей в металлическую дверь…
Интуитивно догадавшись, откуда исходит звук, он взглянул в сторону тоннеля, по которому недавно вышел на площадку внешней стены городища.
Тоннель деформировался, оплыл, его устье потеряло четкость геометрически правильной формы, но механоидам, что рвались наружу, это не мешало. Сотни механических стрекоз, семеня лапками, выкарабкивались из глубин городища Припять. Достигнув оплавленной, наполовину оторванной от стены площадки, они, не обращая внимания на неподвижно распластанную человеческую фигурку, брали короткий разбег, взмывая в воздух и тут же устремляясь на пришлых механоидов, уже карабкающихся по шелушащимся окалиной стенам.
Ознакомительная версия.
