Лигейя пыталась прочесть информацию, накопленную в камнях, и представить себе сложный план нижних уровней дворца. Она увидела вокруг себя путаницу коридоров и комнат, ощутила, как они расходятся от темного пятна в самом центре.
— Сюда, — промолвила она, указав рукой на круто сворачивающий проход.
Ло и Ксихо побежали вперед, а Ксианг и Шан, не замедляя бега, продолжали нести ее через клубящуюся тьму и мерцание черных огней.
Впереди показалась большая деревянная дверь, выкрашенная в темно-красный цвет. Ксихо ударил ногой: дерево треснуло. Навстречу хлынули красноватый свет и нечеловеческие вопли.
Лигейю внесли внутрь. Воздух в комнате казался теплым, как кровь, каменный пол слегка вибрировал. Помещение было многоугольным, но Лигейя не могла сосчитать количество углов. Всякий раз, когда она смотрела в какую-то сторону, углы начинали двигаться перед глазами. Комната увеличивалась или уменьшалась, меняла форму, и размеры ускользали от глаз инквизитора.
Стены закрывали полотнища, исписанные на текучем наречии Софано Секундоса, но буквы извивались, словно черви. По углам комнаты были сложены кипы книг и свитков, а в центре от неглубокой закопченной ямы пахло сгоревшими специями и плотью. Повсюду виднелись символы Хаоса — восьмиконечная звезда и темная комета повелителя перемен, — но они ускользали от взгляда Лигейи, как будто боялись, что их прочтут. Стены пульсировали энергией, и от них струился кроваво-красный свет.
В комнате было три двери. Та, в которую они вошли, уже разлетелась в щепки. Меч Ксихо сверкал в воздухе, отсекая тянущиеся к Лигейе руки вместе с оружием. Остальные две двери распахнулись, и в одну хлынул поток солдат Сверхкороля. В том, кому подчинялась армия, сомнений больше не оставалось: на каждом из воинов лежала печать мутации. Повсюду мелькали когтистые лапы, клешни, как у насекомых; из груди таращились фасетчатые глаза, на животах кричали рты. Кое-кто уже бросил оружие, чтобы сражаться клешнями и шипами.
В другую дверь вошел колдун. Лигейя чувствовала, как он силен. Черный огонь, покрывавший всю верхнюю половину тела, попросту прожег толстое дерево. Сквозь пылающую кожу был виден скелет, светящийся зарядом энергии. Все тело было усыпано десятками глаз, сверкавших драгоценными жемчужинами.
— Не прикасайтесь к нему! — крикнула Лигейя, стараясь превозмочь шум в голове.
Она знала, что губительным может стать одно присутствие колдуна. Культисты с их незащищенными душами погибнут, едва дотронувшись до него. Лигейя не могла двигаться и убивать так быстро, как они, но душа псайкера, обученного в Ордо Маллеус, обладала большей силой, чем их тела.
Шан кружил вдоль стен, и метательные лезвия летели из его рук, словно пули, врезаясь в шеи и животы врагов. Ксианг была окружена и одна держалась против дюжины солдат. Пара кинжалов сверкала перед ней, вспарывая тела мутантов, выбрасывая наружу липкие жгуты внутренностей. Ксихо и Ло держались рядом с Лигейей, отбивая мечами каждую попытку подойти ближе, но противников было слишком много, и чудовищные воины подступали все ближе.
Колдун шагнул в воздух. Комната — вернее, храм — мгновенно растянулась вокруг него, и он стал подниматься ввысь, выбрасывая пучки черных молний. Лигейя ощутила, что в голове вновь нарастает шум. Для нее и культистов смерти комната оставалась слишком маленькой, чтобы укрыться от колдовского заряда. Психогенная мощь испепелит всех, кто находился в храме.
Она почти мертва. Она не выдержит сражения против такой силы. В ее власти распознавать значения, а не разрушать. Но значение самого храма, разложение, ненависть…
Лигейя открыла мысли, и в ее мозг хлынул могучий поток ненависти, копившейся на страницах книг и в настенных молитвах. Поток страданий и смерти исторгли сами камни под ее ногами. Сила потока была такова, что подняла Лигейю в воздух, и инквизитор ощущала, что ее переполняет энергия. Никогда раньше — ни в Ордо Еретикус, ни среди Маллеус — Лигейя не думала, насколько сильной может быть ненависть. Как будто живое существо вселилось в ее тело; оно рвалось наружу, обретало форму и было слишком горячим и злобным, чтобы его удержать.
Тысячеликий Принц восстанет. Повелитель Перемен пройдет по тропе, вырезанной Гаргатулотом среди звезд. Хаос — вот естественное состояние всех вещей, и немощное сопротивление слепцов рассеется под натиском этого прилива. Тзинч будет править, и не останется других законов, кроме Хаоса.
Лигейя сконцентрировала все эти мысли и образы в тугой комок ненависти в нижней части живота, собирая каждое слово и каждый звук. Потом с пронзительным воплем вырвала комок из себя и швырнула в окружающий мир.
Раскаленный добела вихрь ненависти сорвался с ее губ и врезался в грудь колдуна. Энергия переполнила его тело: оно взорвалось ослепительным пламенем, черными молниями, градом обугленных костей и каменно-твердых глаз. Пламя ураганом пронеслось по храму; культисты смерти взлетели в воздух перед волной ненависти. Она окутала солдат Сверхкороля и испарила плоть на их костях.
Книги и свитки остались нетронутыми. Ненависть была настолько сконцентрированной, что затронула только живых существ. Только врагов. Наконец ураган затих, и Лигейя поняла, насколько она измучена. Ее тело содрогнулось и рухнуло вниз, но один из культистов вовремя подскочил и поймал ее, прежде чем Лигейя ударилась о твердый каменный пол.
Она задыхалась. Никогда раньше Лигейя не ощущала в себе такой колоссальной силы. Она и не подозревала, что эмоции могут обладать таким могуществом. Еретикус не пытались раскрыть все ее возможности, а пришедшие на смену Маллеус заботились лишь о том, чтобы ее воля могла устоять против Врага.
Шан помог Лигейе встать на ноги. Культист смерти слегка наклонил голову: это означало вопрос. Что теперь? Куда идти?
Лигейя огляделась вокруг. Почерневшие кости солдат Сверхкороля вперемежку с книгами валялись вдоль стен. Не слышно было больше ни приказов, ни топота ног по каменному полу. Она испепелила всех, кто был послан за ней в погоню.
— Мы возвращаемся наверх, — сказала Лигейя.
Атака Серых Рыцарей началась перед самым рассветом. Буря, бушевавшая над городом, образовала черный купол. Он начинался за городскими стенами и закруглялся наверху покрывалом густых, почти непроницаемых для солнечного света туч, сверкавших молниями. Купол сделал невозможной любую связь: как электронную, так и экстрасенсорную. Но человек мог пройти сквозь преграду и достичь кромки лесов, начинавшихся сразу за высокими стенами города. Городские стены были деревянными, на каменном фундаменте и с каменными сторожевыми башнями. Сверхкороль перевел город на военное положение. Личная гвардия Рашемхи оставалась во дворце, гоняясь за Лигейей и ее культистами смерти. Вся остальная часть регулярной армии Хаджишейма собралась у городских стен. Тысячные отряды патрулировали укрепления и охраняли ворота, ведущие во внутренние дворы, которые простреливались лучниками и метателями дротиков.
