— Крест, — сказал Шерлок. — Такие ставили на Земле, на могилах.
— И не только на Земле, — заметил Тангейзер. — У нас, например, тоже ставят, на некоторых кладбищах. Только не деревянные, конечно. Тут похоронен кто-то из экипажа двадцать седьмого?
— Святослав Прохоров, техник, — вспомнил Шерлок. — По буквам подходит, но это может быть и совпадением.
— Сканер показывает, что в земле ничего нет, — вдруг сообщил Спиноза. — В смысле, того, что бывает в могилах.
— В самом деле? — удивился Тангейзер. — Не ошибаешься?
— Сканер исправен, — бесстрастно сказал танк.
Тумберг подергал усики и вопросительно произнес в пространство:
— Кенотаф?
— Что-что? — не понял Тангейзер.
— Символическое надгробие, — пояснил Спиноза. — В память о том, кто умер в другом месте или пропал без вести.
— То есть тут никто не похоронен? — пробормотал постлейтенант. — Но тогда зачем?…
— Я всего лишь предположил, что это кенотаф, — сказал Тумберг. — Это версия, не более того. С таким же успехом я могу предположить, что перед нами условный знак, и буквы «эс» и «пэ» означают местный Северный полюс.
— Или «совместное предприятие», — добавил танк. — Или «спаси-помилуй». Есть такое словосочетание у христиан: «Боже, спаси и помилуй раба твоего грешного…»
В башню быстрым шагом вошел Дарий.
— Почему стоим?
— Вот, посмотри, — кивнул на экран Тангейзер. — То ли какой-то памятный знак, то ли геодезический. Хотя вряд ли к геодезическому знаку цветы будут возлагать.
Силва подошел поближе и некоторое время молча рассматривал изображение на экране.
— В земле останков нет, — сказал Спиноза. — Никого тут не хоронили.
Дарий покивал и медленно произнес, повернувшись к своим спутникам:
— Странно звучит: похороны в загробном мире… Поезжай дальше, Бенедикт, ничего тут трогать не надо.
Он обогнул свое кресло, занятое Тумбергом, и принялся расхаживать по башне, заложив руки за спину. Танк уже выполнил команду, и непонятный холмик с непонятным крестом поплыл к краю экрана и исчез. Дарий остановился и обвел взглядом следователя и постлейтенанта.
— Я тут лежал, прокручивал в голове разговор с… родителями… Каждое слово вспоминал… И вот какую штуку обнаружил… Сначала внимания не обратил, и только теперь пробило… Мама спросила, почему я перестал общаться с Лонкой… Это одна девушка… была у меня… Мы с ней расстались… Но мама никак не могла ее знать! Понимаете, в чем дело? Я с Лонкой познакомился после училища, когда родители уже… когда их уже не было. И как объяснить такую нестыковку?
— Это подтверждает мое предположение о том, что твои собеседники являются порождением твоего же собственного сознания, — сказал Спиноза. — Материализовавшаяся проекция вовне. Как бы отрицательно ты к этому ни относился.
— Такое уже было в каком-то старинном фантастическом романе, — припомнил Тумберг. — Ты надутый как… э-э… Пампа, кажется.
— Как Пелвис, — почти мгновенно поправил танк. — Станислав Лем, земной писатель. А произведение называется «Солярис».
— Точно, — кивнул Шерлок. — Хотя этого Пелвиса героиня знать не могла.
— Прекратите! — прошипел Дарий, зверски скривив лицо. — Не нужно делать из меня идиота!
Он резко, со стуком, откинул кресло у стены, сел, опустил голову и свесил руки с подлокотников. Кровь прихлынула к его щекам, а ноги отбивали дробь.
— Это версия, не более того, — повторил Тумберг то, что сказал совсем недавно Тангейзеру.
Дарий вскинул подбородок и сжал кулаки.
— А мне не нужны версии! Понимаете? Не нужны! И вообще, хватит об этом! Выдвигайте какие угодно версии, но только не вслух! — Он встал и устремился к своему креслу, занятому Шерлоком. — Потрудитесь освободить место командира, господин майор!
Тумберг безропотно поднялся и отошел к стене. Силва плюхнулся в кресло и вцепился в подлокотники.
— Бенедикт, на разговоры не отвлекаться, выполнять задачу! Постлейтенант Диони, следить за курсом! Молча! Посторонним покинуть башню и пройти в бокс!
Шерлок, пожав плечами, медленно вышел за дверь.
И наступила напряженная тишина. Танк катился вперед, Тангейзер с преувеличенным вниманием переводил глаза с экрана на экран, изредка бросая косые взгляды на командира. А Дарий смотрел в пространство перед собой, и лицо его по-прежнему было хмурым.
Так продолжалось минут двадцать, а потом Тангейзер нарушил приказ помалкивать:
— О! Вот и знакомые места!
Силва мгновенно вышел из прострации и сфокусировал взгляд на картинке воздушного разведчика. А она и вправду была знакомой. Пестрая от цветов долина в окружении зеленых холмов… Рощица у озера, в котором отражалось небо, и посредине озера — зеленый островок… Ручей с мостиком… Пригорок, и два дома на нем, причудливые, словно из сказки, с разными архитектурными прибамбасами…
Место, недавно бывшее подпространственным карманом, в котором коротал свой век Хорригор.
Но это было далеко не все. На резных перилах просторного крыльца висела мокрая серая хламида, майка, шорты и трусы — все тоже мокрое, а в сторонке стояли светлые бегунцы. Это был тот дом, где танкисты и следователь Тумберг уже однажды побывали. Еще на крыльце имелась недопитая бутылка, явно не с соком, который производили предприятия Троллора Дикинсона, и тарелка с остатками какой-то закуски. Без вилки или ложки. Бутылка соседствовала с вынесенным из дома креслом с изогнутой спинкой и широкими подлокотниками в виде звериных лап. А в кресле, развалившись, то ли дремал, то ли спал голый груйк Станис Дасаль по прозвищу Умелец.
— Видно, в озеро шлепнулся, как наш сыщик, — сказал Дарий.
— А спиртное осталось после нашей пирушки, — добавил Тангейзер и восхищенно цокнул языком. — Вот молодец этот груйк, быстро сориентировался!
Силва включил микрофон на пульте.
— Господин Тумберг, прошу вернуться в башню. Тут неподалеку ваш грабитель загорает. Нас он вроде бы не видит.
Кажется, не успел еще стихнуть последний звук его слов, как Шерлок уже появился в двери.
— С ума сойти… — пораженно пробормотал он, подскочив к экрану. — По-моему, выбрось этого типа в открытый космос, он и там сумеет неплохо устроиться. Не удивлюсь, если он уже воспользовался здешним преобразователем. Дарий, подъезжайте тихонько, пожалуйста… чтобы не спугнуть. А то он и отсюда сумеет найти выход.
— Не беспокойтесь, Шерлок, теперь не уйдет, — заверил следователя Силва, забыв о своем плохом настроении. — Сейчас придумаем, как лучше его сцапать.
Судя по всему, с возникшей натянутостью в отношениях было покончено.
