которые казались коридорами и через которые старейшина, очевидно, призвал кисель, но разобраться с ними постороннему не было ну никакой возможности.
Закончив осмотр, Алекс решил, что хранитель жив. Вряд ли безумец так ловко управлял безголовыми, что выследил лазутчика и притащил его сюда. Но главное — обстановка в зале казалась новой, а на полу не было ни пылинки. Крайне сомнительно, чтобы старейшина самостоятельно убирался в своих покоях. Скорее всего, это делал хранитель, но по какой-то причине он не может сейчас говорить. Может слишком много нудел по поводу того, что члены школы не могут убивать друг друга.
В этом, кстати, был определенный смысл.
— Если я правильно понимаю логику больших школ, то ни один член школы не может иметь такую власть, чтобы навсегда блокировать хранителя или уничтожить с его помощью остальных. Но он может его заткнуть, — пробормотал Алекс. — Надо выйти отсюда. Вдруг снаружи у Хранителя больше власти, чем в личных покоях…
Шаг пространства перенес его через стену. Ощущение зала мгновенно пропало. Лишь смутно чувствовалась метка. Он попробовал вернуться — ничего не вышло. Впрочем, ничего другого от мастеров пространства Алекс и не ожидал — они на совесть построили свой дворец.
— Ладно. Попробую еще раз… — Хранитель! — громко крикнул он в кисель. — Я знаю, что ты здесь и что ты не можешь мне ответить. Но я хочу помочь. Вот смотри, что у меня есть…
Он достал шкатулку с эссенцией. Ничего не произошло.
— Проклятье! Давай так. Я пройду испытание на звание претендента в младшие ученики и, возможно, тогда ты сможешь со мной поговорить. Можешь сразу посылать безголовых, Силой на меня сегодня уже давили. Что скажешь? — Алекс замолчал и с надеждой прислушался. Неожиданно прямо перед ним появился скелет. — Да! Железяка, мы поняли друг друга! Эй, хранитель, прости за «железяку». Я не хотел тебя обидеть…
Двадцать минут спустя землянин смотрел как останки трех безголовых исчезают в киселе.
— Все равно не можешь говорить? И не берешь эссенцию? Понимаю, значит тебе запрещено поднимать остальных. Давай я это сделаю…
На этих словах в киселе вдруг открылся проход. Алекс без разговоров нырнул в него. Знакомая сила его потащила, и через несколько минут он оказался в совершенно новом помещении со множеством пустых стеклянных ящиков.
— Младший ученик Алекс, — обратился к нему голос. — Меня зовут Арон, я — хранитель дворца Школы резонанса. Это зал спящих. К сожалению, многие члены школы мертвы, но к счастью, вы добрались сюда и здесь я могу разговаривать…
— И я рад тебя слышать, Арон. Зови меня просто по имени. А когда это меня успели повысить до младших учеников? Ведь только старейшины могут это делать.
— По протоколу, в случае особых обстоятельств я могу назначить претендента, прошедшего испытание, младшим учеником.
— Что за особые обстоятельства? — полюбопытствовал Алекс, вспоминая, что в прошлый раз хранитель Фалла из школы Незримых путей назначил его временным лордом-главнокомандующим только потому, что дворец штурмовала армия кваргов, но тут вроде все было спокойно, не считая, конечно, безумца, поедающего других адептов.
Однако по меркам Зеранга это так… ерунда.
— Старейшина Тотхатор отдал приказ, что в случае его смерти, я должен открыть дворец.
— Что именно означает это твое «открыть»? — напрягся Алекс.
— Это означает, что я сниму внешний контур.
— Звучит не так страшно…
— Это привет к большому выбросу энергии и на нас обрушится ярость небес. Выживут только великие артефакты. Они имеют собственную защиту.
— Теперь понятно. Хм… ярость небес? А ты слишком поэтичен для железяки, Арон. В прошлой жизни стихами не баловался?
— Не знаю, Алекс. Хранители не помнят своих прошлых жизней.
— Ладно, но какого черта ты вообще собираешься выполнить подобный приказ?
— Согласно протоколу, когда все другие старейшины, грандмастера, старшие мастера и простые мастера мертвы, последний живой старейшина может запустить протокол деактивации контура через сутки, после своей смерти.
— Ясно. А так как твой добрый Тотхатор сожрал всех коллег во сне, а потом скоропостижно помер, то протокол вступил в силу. Странно только, что он дал нам аж целые сутки.
— Старейшина Тотхатор хотел, чтобы я сразу снял контур, но по протоколу должно пройти достаточно времени, чтобы младшие члены школы могли покинуть дворец.
— Ты смотри, от протоколов все-таки есть польза! — обрадовался Алекс. — Хотя тот, кто их составлял, явно не все продумал. Сколько осталось времени?
— Двадцать часов. Приказ может отменить только другой старейшина.
— Ха! Вижу в тебя вмонтировали инстинкт самосохранения… Отлично, может тогда просто назначишь меня старейшиной, и я с радостью отменю приказ? Ты же можешь повысить младшего ученика? Я тут недавно лордом-главнокомандующим в другой школе побывал. Можешь спросить хранителя Фаллу, она даст рекомендации. А заодно сообщи ее хозяйке, госпоже Вассанде, что тут происходит.
— Мне запрещено связываться с другими хранителями.
— Кто бы сомневался, — фыркнул Алекс. — У вас же здесь война между школами идет. Ладно, а что там насчет повышения? Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер.
— Я могу назначить ученика старейшиной, но только если он провел в школе больше тысячи лет.
— Тогда мы в полной заднице, Арон, если ты меня понимаешь.
— Я понимаю ваши эвфемизмы, Алекс. Но в зале спящих осталось несколько младших членов школы Резонанса. Старейшина Татхатор побрезговал ими, так как они имели низкое положение…
— Какой гурман. Только больших боссов жрал, а пролетариатом побрезговал.
— Теперь я вас не понимаю, Алекс. Но у нас мало времени. Вы должны пробудить старшего ученика Валентайн. И это надо сделать за оставшиеся двадцать часов.
— Веди!
По словам Арона в живых осталось всего пятнадцать резонаторов. Вроде и немного, более того, среди них не оказалось никого выше подмастерья, зато оставшиеся спящие были самыми перспективными членами школы, пережившими множество мастеров и даже некоторых старейшин. Не тех, который убил безумец, разумеется, а тех, что скончались по естественным причинам.
Неумолимое время расставило все по своим местам, время вообще не интересовали ни статус, ни должности, а лишь личная сила.
Однако у Алекс имелся насущный вопрос:
— Почему я должен тратить эссенцию на этого Валентайна, если тут есть ребята посерьезнее? Разве личный ученик или подмастерье — не лучший кандидат на звание старейшины, чем старший ученик?
— Любой член школы, кроме вас Алекс, провел
