конец, по закону подлости, один из гансов решил выползти в туалет, и ребятам пришлось в него стрелять. Под это дело им специально выдали револьверы, оружие хоть и устаревшее, но имеющее свои плюсы, и один из них – относительная бесшумность выстрела. ТТ стреляет громче, но у него и патрон намного мощнее револьверного.
Хорошо еще, что это произошло уже под конец зачистки, и в последней комнате было всего с пяток немцев. Вот их и пришлось перестрелять из револьверов, пока они не успели схватить свое оружие. К счастью, все окна были закрыты, так что за пределами конторы выстрелы были почти не слышны, и немецкая рота в соседнем селе ничего не услышала. Еще раз все проверив и пересчитав немцев – не дай бог, кто слиняет и, пылая праведной местью, приведет сюда камрадов, – мы пошли открывать сарай с нашими пленными. Было видно, что ребята от чистого сердца радуются своему освобождению. Надеюсь, что среди них нет шкур, их помощь мне ой как нужна. Кто, как не они, знают состояние техники и могут ее отремонтировать.
Короче, мне повезло: на следующий день ожидалась отправка отремонтированных танков в немецкую часть. А сделано было немало: кроме того что неисправные танки были отремонтированы, наши ремонтники под руководством немцев заменили на всех КВ и Т-34 воздушные фильтры, поменяли наши прицелы на немецкие и установили на всех боевых машинах рации. Как оказалось, на ходу были шесть КВ и одиннадцать Т-34, это из новых танков, а кроме них готовы к бою семнадцать БТ и четырнадцать Т-26. Все БТ тоже оказались исправными, вот только их немцы не стали модернизировать, просто отремонтировали, и все. А вот Т-26 были сильно изношенными (там имелись даже три еще пулеметных Т-26), и из них только половина была на ходу.
В любом случае у меня не было на все танки экипажей, а потому Т-26 решили не брать. Но и немцам их оставлять тоже нельзя, а потому их решили сжечь, но не сейчас, а перед самым уходом. При любом раскладе утром немцы узнают, что их ремонтников вырезали. Поваров здесь не было, хотя на МТС и имелась небольшая кухня. Трижды в день сюда приезжала машина из села и привозила в термосах еду, так что время у нас есть до семи утра, а потом надо уходить.
Кое-кто из моих бойцов удивлялся тому, что немцы решили использовать наши танки, которые даже успели уже перекрасить и нарисовать на их бортах и башнях кресты, но для меня это не было секретом. Немцы были еще те барахольщики, они охотно использовали технику и вооружение своих противников. Исключение составляла только авиация – вот тут немцы летали только на своих самолетах; иногда все же использовали наши, но исключительно в спецоперациях. А так какой только техники у них не было, они даже наши СВТ, а позже и ППШ охотно использовали, это из стрелкового оружия, а сотни артиллерийских орудий разных калибров…
Вот я и не удивился, когда узнал, что немцы хотели использовать наши танки. Кроме того на МТС было еще полтора десятка бронемашин – пять пулеметных БА-20 и девять пушечных БА-10. Они тоже оказались исправными, и я решил их забрать с собой: они отлично подойдут для разведки, тем более что их тоже уже успели перекрасить и намалевать на них кресты.
На МТС оказался неплохой запас топлива, так что мы заправили всю технику, а кроме того здесь имелся небольшой запас боеприпасов, но на полную закладку их хватило, хотя мы и выгребли все. Вот со стрелковым оружием, конечно, кисло: тут ориентировались в основном на технику. Было еще около сотни машин, все наши, и половина из них убитые. Мы отобрали себе только самые хорошие машины, и только «захары», полуторки не брали. Водителей на грузовики у нас тоже немного, так что лучше взять тот грузовик, который может побольше увезти, вот мы и взяли два десятка ЗИС-5, он все же трехтонный. Загрузили остатки топлива, правда, там остались мышкины слезки, но все же иной раз и десять литров могут выручить. После чего, построившись в колонну, двинулись прочь.
А на территории МТС разгорался пожар. Горело все: постройки, техника – короче, все, что мы не могли или не хотели взять с собой. Так что оккупантам достанется только пепел от сгоревших зданий и обгоревшие останки различной техники и оружия, которое мы по тем или иным причинам не взяли с собой.
Через пять километров мы оставили в засаде взвод пехоты с двумя станковыми «максимами» и двумя пушечными БА-10. Не знаю, будет за нами погоня или нет, но на всякий случай оставили, уж слишком место тут оказалось хорошее – небольшой ручеек с топкими берегами и бродом через него, и это на прогалине. Если будет погоня, то тут она окажется на открытом месте, и под огнем двух станковых пулеметов и двух орудий, после того как на броде подобьем первую машину, можно будет если и не уничтожить всех, то, по крайней мере, значительно проредить немцев.
Мы уехали, а заслон остался. Спустя четыре часа мы остановились на обед (спешить нам некуда), а спустя два часа вернулся и наш заслон. Погони за нами так и не было. Не знаю, может, немцы струхнули. Хотя, с другой стороны, их там всего около роты. А то, что напавшие на ремонтников русские угнали танки, было ясно, и вступать в бой с неизвестным количеством противника (а то, что его было немало, говорило хотя бы то, что не хватало как минимум трех десятков танков и десятка бронеавтомобилей) немцы явно не пожелали.
Так и не дождавшись погони немцев, мы сделали привал, и вот тут прямо над нами разыгралась одна из многих трагедий этой войны. Четверка немецких истребителей нагнала семерку наших ТБ [11]. Не знаю, зачем их погнали бомбить немцев днем, да еще, судя по всему, не на передовой, а в глубине немецких позиций. Одно то, что они, похоже, все же разбомбили свой объект, уже было чудом. Два последних бомбардировщика дымили и отставали от основной массы самолетов, а тут еще и четверка немцев.
Несмотря на то, что на ТБ было по нескольку пулеметных гнезд, сами пулеметы были винтовочного калибра, и то, что они были предназначены для борьбы со старыми истребителями, сейчас сыграло роковую роль. Несмотря на ожесточенный огонь, они мало что могли сделать, и потому вскоре вниз пошли
