— Это обязательно? — наш кентский ют нервничал куда больше лордов. Вот уж точно: меньше знаешь, крепче сфинктер.
— Обязательно, — отрезал я. — Только помалкивай. Не спросят — молчи. Спросят — не болтай лишнего.
Торговую площадь я решил обойти. Двинул в обход, через пустырь, где обычно тренировались бойцы. Пустырь не пустовал. Минимум пара хирдов отрабатывала перестроения, и еще сотни две, построившись в несколько шеренг, уперлись щитами и выясняли, кто кого. Чуть дальше парни из хирда Железнобокого играли в мяч. Пара человек отсалютовали мне палками. Имен не помнил, но лица знакомые, так что я тоже махнул рукой.
Лорды, убедившись, что никто на них не бросается с криком: «Свежее христианское мясо!», подуспокоились и опять заважничали. А вот их подчиненные по сторонам старались не глядеть. Ну да им и ни к чему. Главное, чтобы груз не уронили.
У входа в длинный дом, выполнявший в Роскилле функцию королевского дворца, праздно толклось человек сто, не меньше.
— О! — воскликнул кто-то. — Никак Ульф Черноголовый!
— Ульф Хвити, — поправил я знакомого, вот только имя не помню, хольда. — Ярл Ульф Хвити!
— Ты ж вроде с Рагнаром уходил? — спросил кто-то.
— А кто это с тобой? — распихав других, передо мной встал Хунди Толстый.
Он был среди тех, с кем мы отправились мстить сконцам. Тогда я потерял большую часть своего хирда и едва не потерял мою Гудрун. Выжил чудом. С Толстым судьба обошлась не так жестко. Хотя пару дырок в шкуре и сале он тоже получил. Но вернулся в строй куда раньше меня. И продолжал служить там же, в войске Бьёрна Железнобокого.
— Англы, — ответил я. — Мы к Рагнарсонам.
— Тебя звали?
Это был просто вопрос. Такие, как я, без дела соваться в Рагнарсонову берлогу не станут.
— Нет, не звали. И вряд я их порадую. Но если я не войду, они уж точно рады не будут. Так что дайте-ка нам пройти.
Толстый среагировал правильно.
— Ну-ка расступись! — рявкнул он, десятипудовой тушей вдвигаясь в толпу, как ледокол в ледовое поле, и, как ледокол, оставляя за собой проход для корабликов помельче.
И вслед за ним мы вошли в деревянный дворец сёлундских конунгов.
А вслед за нами — большая часть околачивавшихся во дворе хирдманов.
Мне предстала удивительно мирная картина.
Ивар Бескостный валялся на отцовом месте, застеленном шкурой белого медведя, и, высунув кончик языка, вырезал что-то на рукояти топора.
Хвитсерк и Сигурд Змееглазый играли в хнефатафл.
Бьёрн Железнобокий гнул через колено копье, проверяя упругость древка. Рядом с ним стоял озабоченный бонд. Надо полагать, мастер, это копье изготовивший.
Ивар заметил меня первым. И сразу угадал нехорошее.
А вот Бьёрн ничего дурного не заподозрил.
— Ульф! — воскликнул он. — Что, отец вернулся?
Я покачал головой.
Подождал, пока Хвитсерк и Змееглазый тоже обратят на меня внимание. Собрал свое мужество в кулак и, глядя прямо в жуткие глаза Сигурда, произнес:
— Нет, Железнобокий, он не вернулся. И уже не вернется.
— Решил остаться в Англии… — начал Хвитсерк. И осекся. Оценил выражение моего лица, увидел англичан за моей спиной, тяжелые сундуки — и сообразил, что вряд ли я привез хорошие вести.
— Рагнар Сигурдсон мертв, — сказал я. — И он пал не в бою.
Повисло напряженное молчание. Потом раздался хруст. Это переломилось копье Железнобокого.
— Говори, — сухо бросил Ивар, продолжая работать ножом.
— Был шторм, — сказал я. — Наш корабль выбросило на скалы. Выжило меньше сотни…
Меня слушали очень внимательно. Я видел, как мрачнеют лица братьев. От их яростных взглядов мне было не по себе, но я сумел довести историю до конца. В том числе и свою историю. О том, как я прикинулся ирландцем и втерся в доверие убийце Рагнара, чтобы исполнить его последнюю волю. Рассказать поросятам, как умер старый кабан.
— Ты мог убить этого Эллу! — Хвитсерк ударил кулаком по деревянному столу.
— У меня не было такого права, — я по-прежнему смотрел только на Сигурда. — Это значило бы лишить этого права тех, кому оно принадлежит.
— Кому еще…
— Он говорит о нас, брат, — прошипел-прошептал Сигурд. — И он прав. Это наша месть. Только наша.
— Ты не принес ему удачи, Ульф-ярл, — лишенным эмоций голосом произнес Ивар.
И тут я увидел, как на белой медвежьей шерсти расползается алое пятно. Бескостный резал уже не древко топора, а собственную ладонь. И словно не замечал этого.
— Но это была удача отца — взять тебя с собой. Ты поступил правильно. И будешь вознагражден.
Я кивнул.
— Да, — сказал я. — И моей наградой будет то, что я пойду с тобой в страну англов.
Не то чтобы я хотел лично поучаствовать в этом вике, но иного способа, который обозначил бы, что я с мстителями на одной стороне, придумать так и не сумел.
Ивар положил топор, воткнул нож в стену. Кровь продолжала капать, но он не обращал внимания.
— Эти люди с тобой, что у них в сундуках?
— Это английские ярлы, — сказал я. — Родичи Эллы-конунга. В сундуках верегельд за вашего отца. Конунг Элла не хотел убивать вашего отца. Он не знал, кого пленил. Ваш отец молчал. И мне велел молчать. Но когда умер, конунг англов узнал, кого убил. И сожалеет. — И добавил после небольшой паузы: — Он хороший воин, Элла. И был бы хорошим конунгом для своих людей, если бы не сделал то, что сделал.
Костяная фигурка «конунга» хрустнула в пальцах Сигурда и рассыпалась. Он сдавил ее с такой силой, что из-под ногтя показалась кровь.
— Родичи, говоришь? Я разрежу им животы, — процедил Змееглазый, поднимаясь, — выпущу кишки и запихну туда их серебро!
Один из лордов попятился. Второй остался на месте. Возможно, оцепенел от страха.
— Нет! — жестко бросил Ивар. — Не всех. Я отдам тебе этого, — он указал на того, кто остался стоять. — И мы возьмем серебро. Оно нам пригодится, когда мы будем готовиться к походу. К великому походу, как сказал бы отец.
— Я не стану ждать! — возразил Сигурд. — У меня здесь двадцать кораблей. И еще столько же в моем гарде! У Хвитсерка — не меньше. Бьёрн, ты с нами?
Железнобокий поглядел на Ивара. Тот покачал головой.
— Почему? — спросил Бьёрн.
— Я был там, — ответил Ивар. — Даже ста кораблей будет мало для мести. И еще потому, что не один лишь Элла виновен. Все должны понести наказание. А для этого нам нужна большая армия. Великая армия. Достаточная для того, чтобы не только разрушить главный гард Эллы, но и завоевать всю Англию!
— Срал я на Англию! — зарычал Сигурд. — Я хочу мести! Я хочу вырезать легкие из спины убийцы моего отца! И я это сделаю!
— Сделаешь, — согласился Ивар. — Можешь сделать кровавые крылья вот этому англичанину хоть сейчас. Но в Англию мы пойдем тогда, когда будем готовы! Я потерял отца! И не хочу потерять братьев! Ты понял меня, Сигурд?
Примерно минуту они сверлили друг друга ледяными взглядами. Казалось, даже температура в зале упала на несколько градусов. Или поднялась. Мало кто может меня испугать в этом мире. Но эти двое…
А потом между ними встал Бьёрн Рагнарсон, и оба тут же успокоились.
— Брат, — сказал Железнобокий. — Помнишь, два года назад ты рассказал мне свой сон.
— Помню, — голосом Ивара можно было замораживать воду.
— Тот сон… Он был вещим.
— Да.
— Что за сон? — спросил Хвитсерк.
— Я видел во сне, как огромный змей плюнул ядом в отца, он не успел подставить щит. Я видел его мертвое тело, распухшее от яда.
— Ты должен был рассказать ему! — яростно бросил Сигурд.
— Я рассказал, — бесстрастно произнес Ивар. — Отец посмеялся. Сказал: этого змея он уже убил.
— Ульф, — повернулся ко мне Железнобокий. — Ты был там… — В его голосе я услышал осуждение. Понятное. Я выжил, а Рагнар — нет. — Ты был там. Сколько кораблей нам надо привести туда, чтобы месть была полной?
— Тысячу, — сказал я. — И пятьдесят тысяч воинов. Не знаю, хватит ли этого, чтобы взять всю Англию, но для того, чтобы наказать Эллу-конунга, этого будет довольно. Даже если некоторые другие конунги придут ему на помощь.
