я ломал доски в сантиметр толщиной, но сейчас — усиленный броней удар просто завяз в черном киселе и…
Сука, жжет!
Я дернул ногу назад, тварь неловко качнулась следом, и завалилась прямо на меня! Броню! Максимум брони! Тварь упала сверху, твою мать, как будто ведро кислоты сверху вылили!
Больно, сука! Что же ты делаешь⁈
Я зарычал, выгнулся мостиком, перекидывая тварь через себя и отползая подальше.
Руки жжет, ноги жжет, грудь, живот, все болит! Брони нет, от нее остались какие-то жалкие куски оплавленные, обожженные, под которыми проступает кровоточащее мясо!
Что ты за тварь такая⁈
А тварь уже снова поднималась, и все жалкие повреждения, что я успел ей нанести — затягивались.
Когда там Тора уже откроет портал⁈
Боль застилала сознание, перед глазами все плыло. Я и забыл, какая ты — боль. Каково тебя чувствовать. Как ты меня меняешь… Как ты меня… Испытываешь…
Я зарычал и ударил хуком. Промахнулся — из-за боли неверно оценил расстояние. Тварь подошла на расстояние шага и положила свои червивые руки мне на плечи. Щупальца на голове торжествующе потянулись к моим глазами.
Вот, по ходу, и все. От боли я уже почти не мог двигаться, все мои конечности отказывались подчиняться. Все, что я мог — поднять руки и упереться в то место, где у твари находилась бы грудь, если бы она была человеком… И смотреть, как они погружаются в червивый студень, как плавится броня, как бурлят капли моей крови, как…
Мимо ухо тихо свистнуло, и в червивую морду вонзились несколько коротких стрелок. Через боль, через силу я сосредоточил на них взгляд — нет, не показалось. Обычные стальные стрелки, сантиметров десять длиной. Как будто из пневматической винтовки. Как будто транквилизатор для тигра.
И сработали они похоже — тварь внезапно успокоилась и перестала тянуть ко мне щупальца. Перестала наваливаться на меня, перестала пытаться дотянуться до лица, расслабилась и застыла на месте.
Словно забыла обо мне.
Собрав все силы в одном движении, через крик превозмогая собственную боль я толкнул тварь от себя, освобождая сожженные почти до костей пальцы! Закричал еще раз, когда свежий воздух коснулся обнаженной плоти, упал на колени, только бы не видеть этого, не смотреть — так проще перенести!
Спереди дохнуло холодом.
— Падай… Вперед… — сдавленно просипела из-за спины Тора и я послушался. Упал вперед, не глядя, не щупая — на веру.
И упал на что-то твердое, пахнущее деревом и безопасностью.
Боль притупилась и вроде бы даже немного отступила. Я рискнул открыть глаза и оглядеться.
Комната гостиницы. Кровать, деревянный пол, который я заливаю кровью…
И стоящая на четвереньках, отчаянно блюющая прямо в эту алую лужу, Тора.
Тора надорвалась. Когда она открывала портал, то делала это уже на последних каплях своих сил, и поэтому, когда через него прошел я, Тора портал схлопнулся. Хорошо хотя бы, что она успела понять, что происходит, и сиганула одновременно со мной — прямо у меня над головой. Если бы не молниеносное озарение, осталась бы волшебница там, в пустыне, за много десятков километров отсюда, наедине с ублюдской тварью, которую не берет ни магия, ни доспехи демона.
К счастью, Тора отделалась только долгой тошнотой — минут десять, не меньше, ее рвало, даже когда рвать уже стало нечем. Она все равно стояла на четвереньках, в луже моей крови и своей рвоты и дергалась в судорогах, пытаясь выдавить из желудка то, чего там уже давно нет.
Но это все она мне рассказала уже потом, когда я очнулся. Оказывается, я все же потерял сознание — не иначе, от болевого шока, и пришел в себя только через сутки. За это время Тора успела придти в себя, перетащила меня на кровать, прибралась в комнате, и, как умела, оказать первую помощь моему изуродованному телу.
А помощи там потребовалось немало. Не знаю, как она меня ворочала, чтобы забинтовать, но в бинтах я скрывался почти полностью, как мумия. Правая рука по локоть, левое плечо, правая нога до середины бедра, вся грудь и часть живота. Что там скрывалось под бинтами, даже смотреть не хотелось — я слишком хорошо помнил отрывки видений гаснущего в бездне боли сознания. Пальцы, местами слезшие до костей… Если под всеми этими пропитанными кровью бинтами та же самая картина — я не хочу ее видеть. С меня хватит и боли. Ноющей тянущей жгущей боли, поселившейся под бинтами, как клоп — в недрах матраса, удобно там обосновавшейся и явно не собиравшейся уходить. Через несколько часов после пробуждения я даже привык к ней, благо спина осталась невредимой и можно было хотя бы на ней лежать, не испытывая неприятных ощущений. Можно было даже немного шевелиться, меняя позу, но это неминуемо вызывало шевеление рук, и они тут же отзывались жжением и судорогами.
По словам Торы, на ноги я встану еще не скоро. По сути, мне придется справляться с ранами все равно собственными, даными природой моему смертному телу, силами. Без магии, — она не подействует на пусть спящего, но все же демона, — и, что самое печальное — без самого демона. Это был бы наилучший вариант — перестать пить зелье и дождаться, когда пробудившийся на второй-третий день демон, просто исцелит мое тело одним махом. Но, к сожалению, он был невыполним. Тора терпеливо и очень долго объясняла, почему не стоит этого делать, но, плавая в пелене боли, я смог вынести только общую суть — в таком состоянии моя душа намного более уязвима, чем обычно, и если ослабить путы демона, он за несколько дней продвинется в ее захвате так, как продвинулся бы за несколько месяцев в обычных условиях.
— Месяцев? — уточнил я. — Я думал, демоны быстро убивают своих жертв.
— Тут смешная ситуация. — совсем не смешно вздохнула Тора. — Чем слабее демон, тем он быстрее приводит человека в состояние одержимого, и тем быстрее убивает, да. Чем демон сильнее, реальнее — тем он делает это медленнее. Он медленнее теряет собственные силы, потому что он… плотнее. Он лучше сформирован и лучше себя контролирует, поэтому ему достаточно по чуть-чуть тянуть силы из носителя. Сильные демоны не любят менять носителей, это удел всякой мошкары.
— Ясно. — тоже вздохнул я, глядя на появившуюся в ее руках коробочку с мазью. — Ну, давай.
Эта мазь, да еще набившее оскомину зелье — вот
