– А правда, что будет война? – спросила Олеся. Она ехала верхом на Одине, которого Пошта вел в поводу, внимательно поглядывая по сторонам.
– С чего ты взяла? – спросил Пошта.
– Папа говорит. Он есаул, ты же знаешь, – сообщила Олеся. – Так вот он рассказывал, что на последнем казачьем собрании гетман Дорошенко объявил повышенную готовность. Велел запасать патроны и тушенку.
– Патроны и тушенку, – с горечью повторил листоноша. – Вечные ценности, копать-колотить. Нет чтобы книги запасать…
– Папа говорит, – продолжала Олеся, – что татарва в Крыму совсем обнаглела. Много сел и хуторов подмяли черножопые, заставляют ясак платить, якобы за охрану – а на самом деле от них самих охранять надо. Надо, чтобы казаки охраняли – на то они и казаки, чтобы татар в узде держать.
«Можно подумать, – мысленно усмехнулся Пошта, – что какой-нибудь общине выживших есть большая разница, кому из вооруженных бандитов платить дань – татарам или казакам».
– Боюсь, – сказал он вслух, – что татары будут сильно против…
– Ну я и говорю, – рассудила Олеся, – что будет война.
– Когда ж вы уже навоюетесь! – проворчал Пошта. – Катаклизма вам мало было, да? Видишь вон ту руину? – он показал на старое заброшенное здание на обочине трассы, в преддверии перевала.
– Вижу, – удивилась Олеся, – а что с ней не так?
– Это была гостиница. Сауна. Ресторан. Люди приезжали в Крым отдохнуть, поесть шашлыка, поплавать в море. В горы ходили для своего удовольствия. В пещеры спускались из любопытства, с аквалангами ныряли. Ходили без оружия. И кому, спрашивается, это мешало?
– Не знаю, – пожала плечами Олеся. Тема разговора явно была ей непонятна. Своими детскими, не очень-то развитыми мозгами она не могла уловить взаимосвязь между войной, Катаклизмом и разрухой.
– А сейчас, – продолжал Пошта, – в этой руине сидят как минимум двое с оптикой и нас выцеливают. Видишь блики? Надеюсь, это бинокли, а не оптические прицелы. Слезай с коня и прячься за ним так, чтобы Один всегда был между тобой и вон тем домом. Поняла?
Олеся кивнула и послушно спрыгнула с Одина. Пошта поднял руки и прокричал:
– Мы идем с миром!
– Стой, где стоишь! – ответили ему и для пущей убедительности выстрелили в землю метрах в десяти от Пошты. Пуля взбила фонтанчик щебня.
Пошта замер. Сам виноват, нельзя было по дороге идти. По обочине, через бурелом, и пофиг, что Олеся поцарапается о кусты – зато не нарвались бы на снайпера. Будь Пошта один, он бы попытался уйти кувырком с линии огня, а уж попасть по Одину – это задача не из простых, но с ним была Олеся, и Пошта обещал покойному Огневу доставить Олесю отцу живой и невредимой… Оставалось повиноваться невидимому снайперу.
– Я заплачу за проезд, – выкрикнул Пошта. – Я – листоноша!
Что подразумевало – убьете меня, будете отвечать перед всем кланом. Такое часто срабатывало с бандитами – если они, конечно, не полные отморозки.
– Листоноша… – протянул снайпер насмешливо. – Ну тогда подойди поближе. И зверюгу свою веди восьминогую. А главное – девку не забудь.
«Ну да, – подумал Пошта. – Девка для них самое главное. Сейчас они потребуют оставить Олесю в уплату дорожной пошлины, и мне придется их всех убить. Придурки. Как же надоело убивать людей, даже таких уродов! С кем прикажете возрождать цивилизацию? С зомби?»
Пошта подошел поближе к заброшенной гостинице. Олеся и Один держались позади.
Вблизи гостиница выглядела совсем плачевно. Ограду, некогда оплетенную ползучим виноградом, пытались укрепить ракушняком и мешками с песком, отчего она больше напоминала насыпь первобытного города, чем нормальный забор. Окна все были выбиты и затянуты марлей – от комаров и шершней-мутантов. Во дворике все еще стоял большой стационарный мангал, но шашлыки тут давно не жарили, а складывали в мангал всякий хлам, добытый горе-мародерами на руинах городов, – неработающие мобильные телефоны, ноутбуки, рваные противогазы, поломанные компакт-диски, настенные часы, телекамеры и прочий, некогда дорогой, а ныне совершенно бесполезный хлам.
Рядом с мангалом врастал в землю ржавый остов «Запорожца». Из багажника тянулось к солнцу деревце, пронзая автоскелет насквозь, а весь так называемый салон был доверху забит отсыревшими, полусгнившими, спрессованными в сплошную целлюлозную массу книгами и журналами.
– Заходи, не бойся, – гостеприимно пригласил высунувшийся из окна второго этажа снайпер, когда Пошта помедлил в воротах.
Снайперу было лет сорок, морщинистое лицо украшала куцая борода. Зато винтовка у него была солидная, «Орсис». Второй обитатель гостиницы (Пошта готов был поклясться, что видел два блика) показаться не пожелал.
– Куда путь держишь, листоноша? – поинтересовался снайпер.
– В Симферополь, – ответил Пошта, прикидывая, где может сидеть второй стрелок, и сколько еще народу промышляет разбоем на перевале.
– Какому богу поклоняешься? – спросил снайпер.
«Черт, – подумал Пошта. – Религиозные фанатики. Только этого не хватало».
– Я – листоноша, – ответил он честно. – Я верю в прогресс.
– Про-о-огресс, – протянул стрелок насмешливо. – А хрена ли толку с твоего прогресса? Зачем тебе прогресс? Восьминогих коней клонировать?
– Там, где нет прогресса, будет регресс, – повторил Пошта заученную с детства аксиому клана листонош.
– И че? – хмыкнул снайпер. – Вы так говорите, как будто это что-то плохое…
Он высунулся в окно по пояс, перекинул ногу через подоконник и беспечно спрыгнул вниз, благо, второй этаж был не очень высоко. Винтовку мужик сжимал небрежно, как удочку, даже не заботясь держать Пошту под прицелом. Значит, его страховали другие стрелки. Пошта, незаметно глядя по сторонам и поворачивая голову (якобы шея затекла), пытался вычислить их местоположение.
– Вот кем бы ты был, если бы не Катаклизм? – спросил снайпер, широко усмехаясь. – Да никем. И звали бы тебя никак. Очередной офисный планктон. Плесень, а не человек. А сейчас ты кто? Листоноша из клана листонош. У тебя есть смысл в жизни. Есть цель, великая и ужасная – возродить цивилизацию. Есть конь – не «форд-фиеста», взятый в кредит на пять лет, – а боевой мутант о восьми ногах. Есть ружье. Девка вон за тобой таскается, смотрит на тебя глазами давно не доенной коровы. Круто, а?
– А ты кто будешь? – перебил словоизлияния стрелка Пошта.
– Я? – удивился стрелок. – Я… Можешь звать меня Тролль. Я живу… не, не под мостом, конечно, зато на перевале и собираю дань с путников. Годится?
– Годится, – кивнул Пошта. – А меня зовут Пошта.
Тролль хихикнул.
– Слыхал, слыхал, – покивал он, – что все листоноши выбирают себе такие странные имена.
