Ознакомительная версия.
Благуша как раз выискивал, где поудобнее скоротать часы среди переполненного зала до названного Минутой срока, когда его бесцеремонно и грубо толкнули в плечо, и мимо протиснулся очередной посетитель, беззлобно проворчав:
– Не стой на дороге, малый, гарпун штопором, не мешай людям, лучше занимай место, а то так всё представление простоишь!
И непрошеный советчик, продемонстрировав туго обтянутую кожаной курткой спину, разукрашенную бахромой, да искусно вплетённый ряд белых перьев птицы-трепыхалы в иссиня-чёрных волосах (это был не кто иной, как русал – меднокожий обитатель водных просторов Океании, потомственный пастух плавающих мясных островов), растворился среди народа, как солитёр в… ладно, не стоит портить аппетит, ежели собрался перекусить. Перекусить? Благуша удивился собственной мысли, но, прислушавшись к сосущим позывам в животе, понял, что снова проголодался – прогулка по храмовнику не прошла даром.
Интересно, о каком представлении говорил русал, мимолётно подумал слав, высмотрев наконец свободное местечко около квадратной площадки сцены, возвышавшейся в конце обеденной залы, и заторопился, пока местечко не занял кто другой. Остановившись возле вожделенного столика, за которым уже расположились двое узкоглазых черноволосых мангов, похожих друг на друга, как близнецы-братья, Благуша вежливо поинтересовался, может ли он присесть. Братья одновременно переглянулись, весело осклабились друг дружке одинаково желтозубыми щербатыми ртами и кивнули Благуше.
– Садись, слав! – сказал один.
– Пристраивай задницу! – пригласил второй.
– Я – Еник.
– А я – Беник.
– А вместе мы – братья Ебеники, красивые, как дохлые вареники!
И оба довольно заржали, похоже употребив старую отработанную хохму.
– Благуша, – сдержанно улыбнулся в ответ слав, устраиваясь на скамье. Как всегда, в первые минуты знакомства он чувствовал себя в обществе незнакомых людей скованно и неловко, тем более людей столь раскрепощённых, как эти доморощенные хохмачи. Ладно, ему не дитяток с ними растить, можно и посидеть.
– Выпьешь, слав? – предложил Еник, подхватывая стоявший перед ним кувшин одной рукой и подвигая другой свой бокал.
– За промежуточное знакомство! – подхватил Беник.
– Какое-какое? – не понял Благуша.
Братцы снова осклабились до ушей и повторили хором:
– Промежуточное, дохлый вареник!
– Это когда пришёл, увидел и ушёл! – пояснил Еник.
– Или когда хапнул, хряпнул и отрубился! – добавил Беник.
– В общем, в первый и последний раз! – заключил Еник.
Благуша сразу заскучал и начал коситься на соседние столики, присматривая, куда бы пересесть, но старался делать это не слишком демонстративно, чтобы не обидеть братцев. Неудивительно, что место возле них пустовало, с такими-то клоунами…
А Еник уже наливал какое-то подозрительное белое пойло из кувшина в свой бокал, по-братски одолженный Благуше. Вот только душевный порыв манга был грубо нарушен некстати возникшим перед столом, словно анчутка из Бездонья, трактирным волокушей в официальном зелёном переднике.
– На штраф давно не нарывались, братцы? – любезно осведомился земляк у мангов. – За меня разливать решили? Да ещё из своих запасов?
– Да что ты, Меник, дохлый вареник! – Еник поспешно отодвинул свой бокал от Благуши. – Даже и не думал!
– То-то же, – удовлетворённо проговорил волокуша, поворачиваясь с чопорной дежурной улыбкой к славу. – А ты чего изволишь, гость дорогой?
Благуша открыл рот, но новоявленный сродственник Ебеников уже закусил удила, отрабатывая должность:
– Не желаешь ли отведать знаменитого монастырского кумыса из-под молоденьких девиц… тьфу ты, то есть кобылиц? Три кружки этого замечательного напитка могут свалить с ног даже богатыря! Или русалочьей браги, способной с одного глотка опьянить трезвого и протрезвить пьяного? Или горной сивухи, от которой наутро молодеют, а к вечеру стареют? Или настойки из печени ханыги, бодрящей кровь не хуже юных девок в постели? Или…
– Окоселовки! – ошалело ляпнул Благуша. Произошла заминка – лица всех трёх мангов заметно вытянулись от удивления.
– Ты, случайно, с Ухарем не знаком? – уже с явным уважением спросил Меник.
Благуша молча кивнул, ещё не зная, чем кончится его неожиданная эскапада.
– А что кушать будешь? Могу порекомендовать жареную трепыхалу под синильным соусом. Отменное кушанье, в самый раз с дороги, сытно, вкусно и недорого!
– Идёт, оторви и выбрось! – поспешно согласился Благуша, понимая, как влип с этой окоселовкой, и не желая попадать впросак далее. Трепыхала так трепыхала, тем более что и впрямь недурно готовят эту степную пташку в центральных доменах – от знакомых слыхал.
– Сейчас будет подано, – Меник оживился, заговорщицки подмигнул ему, как близкому знакомому, и, прежде чем исчезнуть, строго бросил братцам: – К гостю чтоб не приставали, оглоеды! Друг Ухаря – мой друг! Все кости пересчитаю, ежели пожалуется!
И исчез.
– Дохлый вареник, – кисло пробормотали в унисон братцы, разочарованные несостоявшимся развлечением над случайным чужаком, и жадно припали к своим бокалам, в которых пенился белый, с кисло-вонючим запахом напиток, видно тот самый знаменитый монастырский кумыс из-под молоденьких кобылиц.
Проблем с близнецами вроде как больше не предвиделось. Повеселев, Благуша снова принялся осматриваться. Народ в трактире вёл себя вполне пристойно – звякали кружки, бокалы и чарки, в воздухе стояла разноголосица, сливаясь в привычный для таких мест невнятный шум. Не успел Благуша заскучать, как Меник возник снова, уже с подносом, и быстро сгрузил содержимое на стол бокал с окоселовкой и блюдо с жареной трепыхалой.
Благуша попытался сразу расплатиться.
– Позже, – приятно улыбаясь, сообщил трактирный волокуша, – тем более что первая кружка – за счёт заведения.
И снова исчез.
«Профессионал», – с уважением подумал Благуша, не разглядев и со второго раза, куда тот подевался. Затем, мысленно пожелав себе долгой и счастливой жизни, осторожно отпил маленький глоточек из бокала, можно сказать едва на язык попробовал, – но и это его не спасло – окоселовка знала своё дело и враз вдарила по мозгам. «Оторви и выбрось!» – выругался про себя слав, чувствуя, как поплыла голова. Заказал на свою голову! Впрочем, сообразив, что напиваться вовсе незачем – время ведь можно провести и за едой, – налёг на жареную тушку трепыхалы под синильным соусом, наслаждаясь нежным мясом и хрустя специально размягчёнными косточками. И впрямь отменно!
Ознакомительная версия.
