А подумать было над чем. Теперь он не обвинял собственный мозг в стойких галлюцинациях. С ним уже такое было, он убедился в этом, полистав книги о Кенигсберге. Такое он сам придумать не мог, потому что ничего подобного до этого не знал. Теперь история повторялась. Он видел немцев, и они были вполне настоящими. Значит, Денис гуляет по времени, будто по этажам собственного общежития. Хотя пока еще не ясно, где он, сколько здесь пробудет и что всему этому причиной.
Вдруг в груди неприятно шевельнулось опасение. С чего он решил, что это временно? А вдруг на этот раз навсегда?
Постепенно за окошком начало светать и внутри стало чуть виднее. Теперь Денис мог хотя бы получше рассмотреть свое укрытие. Раньше подвал был больше. Три стены, образованные фундаментом, хранили на себе нарост грибка и плесени еще вековой давности. А вот четвертая стена, перегородившая подвал надвое, появилась недавно от провалившегося внутрь дома. Между обломками кирпичей виднелись ступени, ведущие на верхний этаж.
«Хорошее я себе нашел укрытие! — ухмыльнулся Денис. — Того и гляди, рухнет сейчас все на голову».
С улицы уже начали доноситься первые звуки. Город просыпался. Рядом, через стену, кто-то негромко позвал кого-то на незнакомом языке, и ему ответили. За окном шаркающею походкой кто-то прошел. Лязгнуло металлом по металлу. Затем кто-то застонал и затянул то ли молитву, то ли заунывную песню.
Стараясь не шуметь, Денис выглянул в окно. Теперь он смог увидеть то, что прежде скрывала ночная темнота. Некоторые дома стояли без крыш, другие были разрушены до фундамента. Если где-то и оставались целые постройки, то в их окнах не было стекол, а по стенам ползли черные следы пожаров. Сначала людей было немного. Затем, выбираясь из подвалов, они заполнили улицу, бредя медленной и раскачивающейся походкой, будто нежить из фильмов ужасов — серые, мрачные, с безучастным и пустым взглядом.
Совсем рядом с подвалом прошла укутанная в покрывало женщина с хмурым и осунувшимся лицом. За руку она вела ребенка. Маленький мальчик был замотан в шаль, а на ногах, поверх легких туфель, болтались привязанные, не по размеру большие галоши. За ними прошел солдат в серой, мышиного цвета форме и исчез за углом. Над крышами поднялось солнце, и люди замирали, подставляя теплому свету лица. Прислушиваясь и с опаской поглядывая на небо, они кого-то ждали, озираясь по сторонам и неслышно перешептываясь. Вскоре на площади появились два солдата, толкавшие перед собой тачку с парой длинных, как у дрезины, рычагов. К ним тут же выстроилась очередь. Размотав шланг, солдаты опустили его в колодец. Один качал ручку насоса, а другой наливал воду в подставляемые емкости.
Только сейчас Денис почувствовал, как хочет пить. Продрогнув в сыром подвале, одетый в джинсы и футболку, он бы не отказался еще и перекусить. Но пить хотелось гораздо сильнее. Выйти на улицу в таком виде он не мог. Тогда, вспомнив свой опыт с переодеванием у Ирмы, он решил порыться по углам дома. Пробравшись через обвалившуюся стену внутрь парадной, он прислушался у двери одной из квартир. Видимо, жильцы давно покинули дом, как опасный для жизни. Часть стен рухнула, лестница держалась лишь на честном слове и подозрительно скрипела под ногами. В полу обозначились широкие трещины.
Проникнув в квартиру, Денис увидел следы разрухи и пожара. Одежды здесь не было. Жильцы унесли все, что представляло хоть какую-то ценность. Даже с пола был содран пригодный для печки паркет, и сняты межкомнатные двери. Заглянув во все комнаты, Денис заметил чудом сохранившуюся тяжелую гобеленовую штору с обгоревшим краем. Он обмотался ею, как накидкой, с головы до ног и решился выйти на улицу.
На него никто не обратил внимания. Тогда Денис осмелел и рискнул стать в очередь за водой. Люди застыли с ведрами, тазами, кувшинами. Были такие, кто держал в руках перевернутую каску. Тогда Денис подобрал гильзу от снаряда и, кутаясь в штору, подошел к солдату со шлангом. Даже не взглянув на него, немец наполнил гильзу до краев и подозвал следующего. Вода отдавала кислым вкусом сгоревшего пороха, но была холодной и удивительно вкусной.
Напившись, Денис медленно пошел вдоль улицы, искоса поглядывая на людей, бредущих навстречу. Лица, лица, лица… старые и молодые, мужские и женские, все такие разные, но на всех них лежала одна печать безнадежности и обреченности.
Неожиданно среди них мелькнуло лицо, которое показалось Денису удивительно знакомым. Высокий худой мужчина в черной шляпе и мятом плаще перешел дорогу и направился в узкий переулок.
От радости Денис едва не вскрикнул, но вовремя прикусил язык и заторопился следом.
— Владимир Иванович! — прошептал он в затылок мужчине. — Владимир Иванович, простите, но я вас узнал. Помните меня? Я Денис Заремба. Мы с вами вместе…
Мужчина обернулся и с явным недоумением что-то ответил по-немецки. Денис застыл. Он испугался собственной ошибки и решил, что немец, услышав русскую речь, сейчас вызовет патруль. Но тот отвернулся и заторопился вдоль улочки. Денис облегченно вздохнул и побрел в другую сторону. Улицы петляли и, пересекаясь, разбегались в разные стороны. Но везде было одно и то же — полуразрушенные дома и выглядывающие из подвалов люди. Если навстречу появлялись солдаты, Денис сворачивал в ближайшую подворотню, пропускал их и опять брел вперед, бесцельно шагая по булыжникам, только бы не стоять на месте. На него никто не обращал внимания. Прохожие, поглощенные собственными заботами, глядели будто сквозь него и поднимали взгляд лишь тогда, когда сталкивались на узком тротуаре. Только один раз к нему обратилась женщина и махнула рукой куда-то вдоль домов. Денис замотал головой и показал на уши. Она понимающе кивнула и пошла дальше.
Вдруг над головой завыла сирена. По дороге пронесся бронеавтомобиль с рупором над кабиной. Над площадью разнеслись обращения и призывы к населению. Люди как по команде бросились в подвалы. Захлопали двери, в проемах выбитых окон появились мешки с песком. На крыши полезли пожарные с баграми. Затем издалека донесся нарастающий гул. С десяток самолетов с синими крыльями пронеслись над головой и скрылись за крышами домов.
Не решаясь прятаться вместе со всеми в подвале, Денис прижался к стене. Через минуту улица опустела и он остался один. С крыши соседнего дома запоздало залаяла зенитка, затем так же внезапно затихла.
Неожиданно кто-то с силой дернул Дениса за руку и потащил в подворотню.
— Ну и чего дурнем стоишь? Бомбежки не видел? — Перед ним стоял Владимир Иванович и снисходительно осматривал накидку из шторы. — А я до такого не додумался. Расчет на жалость?
