– Это вы устроили кошачий концерт?
– Как в старые добрые времена, – вздохнула Арлин, когда мы были молоды и беззаботны под парящим в небе кроваво-красным Марсом.
– Ха! – отозвалась Джилл.
– Ух-ты! – присоединился к ней Альберт. Когда Арлин впадала в поэтическое настроение, то превращалась в блаженного скитальца.
– Операция закончилась успешно, не так ли? – полюбопытствовал я. – Прекрасно, приступим к косметическим процедурам.
Альберт отважно показал всем пример, раздавив в лапищах несколько лимонов и одинокий лайм и намазав полученным месивом физиономию. То же самое сделала Арлин и после глубокого вдоха – я.
Джилл попятилась.
– Ты тоже должна намазаться, – дружески, но наставительно заметил я.
– Да-да, знаю. – Она взяла лимон и нерешительно поднесла его к носу. – Гадость какая!
– Давай помогу, – теряя терпение, предложил я. Взяв в каждую руку по лимону, я смял их и начал втирать жижу в голову.
– Эй! – закричала девчонка вырываясь.
– Сейчас не время думать о красоте, – рявкнул я и продолжил операцию, принимаясь за ее лицо.
– Перестань! – крикнула подошедшая к нам Арлин и, выхватив у меня из рук один из лимонов, помахала им перед моим носом, словно гранатой. – Что, ты думаешь, ты делаешь?
– Стараюсь ради истины, справедливости и воплощения американской мечты.
– Ах, вот как! – буркнула с сомнением Арлин. – Сейчас я объясню тебе, Флай Таггарт, что к чему, да так, чтобы ты понял.
И она с милой улыбкой изо всей силы наступила мне на ногу.
Пока я пытался осмыслить значение ее довода, Арлин шепнула мне на ухо:
– Джилл – женщина, а не ребенок.
– Не обращайся со мной, как с младенцем! – словно услышав ее слова, возмущенно завопила девчонка.
– А ты не веди себя, как младенец, – отрезал я и, не обращая внимания на Арлин, наклонился к пигалице и выговорил ей, как выговорил бы пехотинцу из моей роты, вздумай он выдрючиваться: – Послушайте внимательно, мэм. Когда вы обзаведетесь парочкой нашивок на плечах, тогда придет ваш черед думать и принимать решения. Но до тех пор извольте выполнять мои приказы, а я приказываю сейчас намазываться лимоном. С волосами и лицом покончено, теперь пора приниматься за остальное Справишься сама или хочешь предоставить это мне? Я не откажусь.
Джилл впилась в меня взглядом, затем взяла протянутый лимон. На сей раз урок пошел на пользу.
Она хоть и корчила рожи, но старалась изо всех сил. Я надеялся, что девчонка недолго будет дуться. Арлин налимонила нам спины, в тех местах, куда мы не могли дотянуться, а потом я проделал то же самое с ней. Затем мы покинули переулок и двинулись дальше.
Альберт шел впереди отряда к железнодорожной станции. Я замыкал шествие. К счастью, теперь, когда мы пахли, как зомби, мы могли передвигаться и нести оружие совершенно открыто. Свернув за угол, мы оказались в толпе. Я увидел, как насторожилась Арлин – неудивительно после передряги, в которую они с Альбертом попали в супермаркете. Но через секунду она уже оправилась и держала себя даже лучше, чем я.
Какое-то время я беспокоился за Джилл: она шла, растопырив руки, с трудом переставляя одеревеневшие ноги, словно плохая копия чудовища Франкенштейна – от волнения, конечно. В театре бы ее забраковали. Но зомби вроде не видели разницы.
Мы прошли через арку и оказались в толпе бесов, князей ада и кощеев с этими их проклятыми ракетными установками на спине. Увидев, как эти недоноски ходят, вихляясь, будто их кто-то дергает за веревочки, я сразу вспомнил марионеток, которых видел в Мексике на празднике День мертвых. Не при-ведись мне уже познакомиться с одним из них в грузовике, я бы решил, что нас дурачат. Одно хорошо: они позволили мне оценить по достоинству походку Джилл в роли зомби.
И тут наступил гнусный момент, когда силы Зла явили нам очередного новехонького, прямо с конвейера, монстра. Он не был по какой-то таинственной оплошности забавным на манер кощея. Он был просто омерзителен.
Слово «жирный» лишь отдаленно описывало объемы этого мясного оковалка. Мы прошли достаточно близко, чтобы учуять застарелый пот – ловкий трюк, если учесть, что модель только что сошла с конвейера. Новоявленная пакость напомнила мне притянутый в гравитационное поле Земли планетоид, с той только разницей, что состояла из наплывающих одна на другую тошнотворных, отвратительно-желтых, жидких, сочащихся складок куриного жира.
Однако это было только первое впечатление. Когда «существо» подошло ближе, я пришел к выводу, что оно гораздо хуже, чем мне вначале показалось.
Гигантский сгусток мокроты, слепленный неумелыми руками в некое подобие человека, обладал двумя свинячьими глазками-бусинками, запрятанными глубоко в недрах несуразного лица. Массивные, как бревна, руки заканчивались примерно от локтей мощными металлическими стволами. И было совершенно неважно: подорвут тебя из них или только слегка заденут.
В голове вертелось множество прозвищ для чудовища, и Арлин, я уверен, не поскупилась бы на идеи, но мне хотелось предоставить право крещения Джилл. Возможно, ей придет на ум что-нибудь поаппетитнее, чем названия разного рода экскрементов, которые лезли мне на язык.
Вокруг толпились другие монстры и зомби, их было более чем достаточно, чтобы держать нас в страхе и напряжении. Но урод оказался слишком суровым испытанием для моего желудка.
Маячившие впереди два паровых демона, может, были куда опаснее, но они по контрасту показались мне почти красавцами. С четкой конфигурацией, с нормальным цветом кожи в тех местах, где у них было живое тело, а не механизмы. Даже их металлические части приятно поблескивали по сравнению с тусклыми, ржавыми трубками, торчавшими из того жирдяя. Хоть я и увлекся эстетическими выкладками на тему внешних достоинств монстров, я отдавал себе отчет, что вокруг творится неладное.
Не нравилось мне, как зомби поджимали нас со всех сто-рон. Стоило мне уклониться вправо или влево, чтобы попытаться вырваться из толпы, как приходилось отступать перед бдительным оком князя ада или кощея – куда бы я ни ткнулся, они были тут как тут.
Наконец меня осенило: да нас просто ведут куда-то, как стадо коров. Но когда я это понял, выбираться было поздно: зомби сбились в плотную массу, направлявшуюся к высокому зданию. Сердце мое прибавило оборотов, и я уже начал подсчитывать шансы на побег, когда Альберт наклонился ко мне и шепнул:
– Нам повезло – они ведут нас на вокзал.
Провалиться на месте, если он не прав! Впереди маячил чертов поезд.
Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его.
