случившегося.
— Я помню дорогу, — сказал Левшин, поискав его глазами. — Нам туда.
Мы двинулись по пустым коридорам Менториума. До звонка оставалось пятнадцать минут.
— Ты не волнуйся, — заговорил Михаил. — Я сам его вызову первым. Имею право. Он ведь сначала меня ударил. И я уж постараюсь, чтобы тебе с ним драться не пришлось. Покалечу его так, что он встать неделю не сможет! А по правилам Дуэльного кодекса, поединок может состояться только в течение трёх дней после нанесённого оскорбления. Так что тебе с ним придётся выходить, только если мне не повезёт.
Я понимал, что это чушь. Даже если Михаил его изувечит, какой-нибудь Лекарь подлатает блондина гораздо раньше, чем пройдут три дня. И поединка нам не избежать.
Но Левшин принял моё молчание за согласие и ободряюще хлопнул меня по плечу.
Проклятье, я убью его!
— Всё будет нормально, обещаю. Я не позволю, чтобы ты пострадал из-за меня. Снова.
Михаил протянул мне руку. Пришлось пожать. Ещё ведь и вежливым с этим остолопом приходится быть!
Лучше бы, конечно, именно мне первым получить вызов от Терновского. Но, к сожалению, это не в моей власти. И что-то мне подсказывало, что Михаил ни за что не согласится, чтобы моя дуэль состоялась первой. Вероятно, такое предложение его даже оскорбит. Так что оставалось лишь надеяться, что он победит. Ну, или, хотя бы, останется жив.
Так, стоп! А с какой стати мне об этом беспокоиться⁈
— Смотри, — обратил моё внимание Левшин на большую настенную мозаику, мимо которой мы как раз проходили.
На ней были изображены различные боги. Я узнал Тора с молотом, Анубиса с острыми ушами шакала, Посейдона с трезубцем и ещё нескольких. Мои родственники там тоже были. На мозаике все они шли справа налево, направляясь к странным вратам.
— Это изгнание богов, — сказал Михаил. — Очень часто встречающийся сюжет про то, как люди, познав магию, заняли место высших существ. Есть легенда о том, что боги до сих пор скитаются по миру, одинокие и позабытые. Правда, говорят, некоторые не смирились и ищут себе Пророков, чтобы вернуть веру и славу. В зависимости от того, какой бог, такой у него получается и Пророк. Одни проповедуют любовь и милосердие, другие призывают к войнам. Третьи проповедуют культ наживы.
Мда-а, не повезло богам из этой реальности. В моём мире мы процветаем. Я, правда, уже нет. Спасибо папаше и Перуну с его истерикой!
Я достал блокнот и быстро набросал вопрос:
— А ты в это веришь?
— В то, что они до сих пор где-то бродят? — сказал, прочитав, Михаил. — Конечно. Если они существовали, то куда им деваться? Они же бессмертны. Значит, не могут просто взять и исчезнуть.
Резонно, чёрт возьми. Даже и не поспоришь.
Пока мы «говорили», мозаика осталась позади. А вскоре мы добрались до стадиона.
На нём гомункул спарринговал с одним из кадетов. Остальные дожидались своей очереди.
Профессор Силин кивнул нам и показал на шеренгу. Мол, в строй, раз пришли.
Я оказался рядом с девочкой, которая вызвалась дать показания касательно произошедшего. Она кивнула мне и улыбнулась.
— Что, досталось вам?
— Нет, вообще не ругали, — с готовностью ответил за меня Михаил.
— Ах, да, ты же не разговариваешь! — спохватилась девочка, глядя на меня. — Извини.
— Спасибо, что не промолчала, — сказал Левшин.
— Ерунда! Мы же из одной команды. Кстати, меня зовут Зоя. Зоя Щукина.
Я ещё раньше обратил внимание, что при знакомстве аристократы почти всегда называли свою фамилию. Вероятно, чтобы сразу дать понять собеседнику, из какого они рода.
— Михаил Левшин, — важно проговорил мой приятель. — А это — Ярослав Мартынов.
— Ого! — удивилась Зоя. — Сын придворного алхимага?
— Он самый! — с готовностью подтвердил Михаил. — Мы с ним лучшие друзья.
— Это я поняла. Иначе он вряд ли вписался бы за тебя, рискуя нарваться на дуэль.
— Ну, да. Так и есть. Но это не проблема. Я вызову того дурачка первым и так ему наваляю, что он неделю встать не сможет.
Девушка рассмеялась.
— Извини! — сказала она, увидев, что Левшин нахмурился. — В твоей победе я не сомневаюсь. Вот только, как бы ты его ни отделал, Лекари быстро поставят его на ноги.
— Посмотрим! — вскинув подбородок, сказал Михаил.
Очередь двигалась быстро, так как на схватку с гомункулом отводилось по минуте, но до нас с Зоей и Михаилом дело так и не дошло: раздался звонок, и профессор объявил окончание занятия.
Я этому был рад, ибо опасался, что наши с мунком стили боя окажутся слишком схожими. Конечно, никому не придёт в голову, что сын верховного чародея — биоробот. И всё же…
— Завтра принесите свои Самосеки, — велел напоследок ментор. — Будет первое занятие с ними.
Кадеты отправились в раздевалки.
По пути я написал в блокноте «Интересно, будем ли мы потом отрабатывать с гомункулом ещё и боевую магию» и показал Михаилу.
Парень глянул на меня с недоумением.
— Магию? Ярик, ты чего? Гомункулы не умеют трансмутировать Вещество. Они же не люди. Среди них магов не бывает.
В первую секунду я лишь кивнул и подумал, что стоило почитать о биороботах побольше, чтобы не попадать впросак, как сейчас. Но затем меня осенило: если гомункулы не способны создать трансмутационный круг, то как это буду делатья́⁈
Слова Михаила стали для меня настоящим шоком. Если отец знал это, то зачем отправил меня в Менториум⁈ Кому нужен кадет, не способный сдать переводные экзамены даже на второй курс?
Нужно будет по возращении домой задать Николаю этот вопрос. И настоять на том, чтобы получить ответ, если вздумает отпираться! Конечно, это непросто, если ты можешь только писа́ть, но вода камень точит, как говорится.
— Ты чего завис? — ткнул меня в плечо Левшин. — Алло, Ярик! Ты здесь?
Я кивнул. Даже попытался изобразить улыбку. Сомневаюсь, что вышло убедительно. Зато желание врезать блондину по физиономии за то, что в очередной раз пнул моё плечо, пропало. На фоне того, что я, возможно, никогда не стану алхимагом, это казалось такой мелочью…
— Всё в порядке? — нахмурился Михаил. — Уверен? Тогда пошли на следующий урок. По расписанию у нас управление боевой техникой. Вот бы дали порулить экзодоспехом! «Ратибором» лучше всего, конечно. В «Витязя» я уже дома залезал пару раз. А ты
