— В смысле? — не понял я, оторвавшись от бинокля.
— Вы вот, ребятки, все на тот берег смотрите, — Коломийцев по-отечески похлопал меня по плечу, — а опасность… она придет с этого, так всегда бывает. Бог, как Миша любит говорить, не фраер, найдет, как нас испытать.
— Так вроде же их нет на нашей стороне, — неуверенно прогудел Сомов.
— Откуда ты знаешь, что там есть, — лениво отмахнулся Коломийцев, — если дорога перекрыта. Гоша, ближе не ходи, так достаточно! — это уже рулевому — новый парнишка в экипаже, мы еще плохо знакомы.
Дорога на север, наша главная магистраль, действительно перекрыта в пяти километрах за крайним северным знаком «Гоблин-2». Не людских рук дело: пологая осыпь с горы — большой земляной конус намертво блокирует магистральную грунтовку, машина на ручник, все унывают. Ну залезли мы наверх, посмотрели сверху в дальние дали — за осыпью грунтовка змеится, черт знает куда ведет. И не проедешь никак: справа гора, слева овраг. Целый день тыркались, все пробовали обойти препятствие низиной, потом решили через лес проникнуть — фиаско: лишь время потеряли. Там такие заросли, что и бензопила не поможет, да еще и сплошные ямы.
Переночевали там же, в машинах, а утром мы с Монголом оставили этих двух «кабанов» в лагере, манной каши для энергетики вмазали и рванули на марш-бросок — «двадцатку» пилить, налегке, лишь автоматы за спиной, водичка с сухарями да сахарок.
Вымотались мы с Бикмеевым изрядно и без результата — не нашли ничего интересного. И следов передвижения транспорта на дороге нет, даже старых не заметили. Единственная «удача» — Шам на обратном пути цесарку на полянке снял, молодую, нежирненькую. Вкуснятина. Стало ясно, что туда, на север — только пешком, надолго и с подготовкой. Поэтому разведку северного сектора мы из оперативного плана вычеркнули, свернули до более спокойных или, наоборот, неспокойных времен. А ведь там должен быть чей-то кластер, по всем прикидкам так выходит. И дистанция подходящая.
— Волга здесь широкая, переправляться сложно, — усомнился я.
— Хех… В спокойную погоду моторной лодке нет разницы, километр тут или четыре. Да и с самого начала чернокожие могли осесть по обеим сторонам. Вы же сами мне говорили, что тут где-то селективный кластер по логике упасть должен?
— Не должен, — вмешался Гоблин, — а может быть. Предположительно.
— Хорошо, — легко согласился капитан, — тогда почему он не проявился? А я скажу почему. Или там африканцы гнездятся и таятся до поры, или они разбомбили кого непутевого. Так что этот берег поважней для нас будет в плане разведки.
— А если там нет никого — время убить?
— Про правый берег вам и египтяне расскажут. А про этот кто?
Сомов задумчиво посмотрел на абрис редких береговых деревьев, «передового дозора» африканской степи. Потом перевел глаза на наш берег, может, и не африканский, но куда как более загадочный, — дело Коломийцев говорит.
— Пробил ты меня, Владимир Викторович, умеешь, — решил Гоблин, — что ж, на обратном пути в наш бережок шнифты воткнем.
Ну и ладно. Мужики отвалили к борту — деловое обсуждают, дед дает Мишгану ценные советы, как берег осматривать.
Волны вообще нет — на реке серебряное зеркало, лишь медленные кольца водоворотов кружат; вода тихо шипит за бортом, «Дункан» идет ровно, как утюг по простыне, не шелохнется. Это хорошо: я на бортовую качку с детства слабый. Вот ведь напасть — на машине никогда не укачивает, весь световой день могу ехать по дерьмам или скакать по горкам, а вот на судне почему-то сразу чувствую.
Тихо, спокойно.
Я лег на прогретый металл и вытянул ноги, смотрю на ботинки.
Амба ботиночкам приходит: сносились. Удобные, как тапочки, только вот теперь они себя и ведут как тапочки стоптанные. Отслужили свое мои верные «коркораны», напрасно я Гоблина с Серегой не послушал. Вон у Мишки какие сапожки, новье. Не такие модные, как «мародеры», но зато не затасканные, целые, ошметки не торчат, подошва крепкая. Придется к Сотникову идти, кланяться, а не хочется. Да и тянуть он будет с доставкой, говорить традиционное: «Бери стандарт из прошлой партии», — потом пять раз забудет да десять раз вычеркнет за срочностью чего другого.
А пацаны просто заранее вписались в очередь и купили у мастера. Недешево им это встало, но продукт получили на зависть. Классные шузы, их алтаец делает, Трофим с Дальнего Поста.
В этом поселке народу за последнее время прибавилось, вот и две сербские семьи на границе поселились, чтобы огородничать да охотничать: земли ведь немерено. Правда, и «пакистанка» недалеко, со всеми сопутствующими факторами, но тут вам не Косово, на своей земле люди живут, при крыше и с пулеметами. Зимние «потеряшки», за которыми Демон на снегоходе гонялся, частично там же осели — одна большая семья. Еще одна семья — инженеры, теперь работают в замке — муж у Дугина, он с Химкинского завода, где на Земле-1 ракетные двигатели собирали, а жена строитель.
Селиться национально-компактно Сотников никому не дает. Нет у нас национальных поселений и не будет — тут все жестко. Если «потеряшка» или влившийся, то ты в том числе и такой пункт регламента читаешь, одобряешь и подписываешь в Согласии — первом документе первопоселенца, вливающегося в анклав. По-разному люди переживают. Сербам непросто было, хотя по большому счету их сама работа развела, а не Сотников. Бранко Бранкович и Марко Якшич — вояки, бойцы по крови, они с семьями и остались при замке: Бранко командиром Патруля, Якшич сразу взвод получил. А Вук многих удивил… Кроме меня: я предполагал нечто подобное. Никаким «боевым снайпингом», в чем он зело горазд, парень заниматься у Бероева не стал. Опять пошел работать в таверну, к белорусам. Играет там на скрипке. И есть в этом что-то правильное.
А вот если ты крестьянин?
В Посаде земли свободной уже нет, только под дома, без участков. А за рекой земли — хоть квадратный километр бери. Вот и перебираются люди в Молдаванку, к русским — сначала словаки, а потом и семья сербов поселилась. В Заостровской классно, конечно, даже шикарно — смотрится она. Но с казачками не всякий уживется, да и дома там посередь степи, не каждому понравится. А в Молдаванке тихо, уютно, лесок свой, бухточка тихая… За рекой — как другой мир, будто из Подмосковья в Ставрополье переехал.
Честно вам скажу, даже я подумывал с Ольгой там участочек взять: не в кайф мне ездить по выходным к «кержачкам» на Кордон — хмуро там, слишком уж «таежно».
Замечтался, тьфу ты… Так вот, о чем я?
Перевернулся на правый бок, чтобы видеть проплывающий вдалеке «наш» берег, — противоположный и так шесть глаз обшаривают.
