Вылетаю на улицу. Вовремя.
Котельникова не видно. Но напротив того места, где я оставил их с Милой стоит, переместившись от ментовского офиса, патрульный УАЗик. И не просто стоит, а пытается завестись, приняв на борт нового пассажира. Если совсем уж точно — то пассажирку. Сквозь стекло вижу девчонку. Бобик чихает двигателем, но упорно не заводится.
Ах вы ж падлы, суки гребаные! И это последняя четкая яростная мысль, которую я додумываю. Дальше на рефлексах. Дергаю за ручку незаблокированной дверцы машины, из нее выпадает милицейский сержант. Написано же, не прислоняться! С размаху бью ногой в толстый бок и корчусь от боли — это напоминает о себе ночная драка с амбалом. Такими темпами скоро костыли понадобятся! Впрочем, сержант охает, закатывает глаза и вставать не собирается, всем видом показывая, что ему хватило.
— Аааа! — кричит над самым ухом Мила. А я вижу направленный мне в лицо ствол пистолета. ПМ — вещь на вид не страшная. Даже довольно симпатичная. До поры. Солнце светит в спину, и видны даже нарезы в стволе.
Снова верещит девчонка, ствол уходит чуть в сторону… А мне больше и не надо! Вбрасываю себя одним рывком в машину. Правой — руку с пистолетом на контроль. И со всей дури обрушиваю початую бутылку, на кепку второму. Ребро неподдельной «Хортицы» вступает в соприкосновение с хлипеньким милицейским сукном. Побеждает гордость отечественного алкопрома — второй мент откидывается на кресло. Потеряв вслед за совестью и сознание. А бутылка цела-целехонька, есть бог на свете, зуб даю!
Вылетаю из машины, беру за шкирку выпавшего сержанта, затаскиваю в салон. Предупреждаю, чтоб не дурил. Тот, глядя на недвижную тушку боевого товарища, сопротивляться и не пытается.
Залезаю к Миле на заднюю сидушку. Продолжаю действовать на навыках и рефлексах. Но теперь уже не спортивных, а оперских. Поднимаю с пола выпавший пистолет. Обшариваю ментовские карманы. Выкладываю между собой и Милой всю добычу. Как в том фильме — ксивы, бабки, два ствола. Пока что не дымящихся… К ним, до кучи, ключи от бобика.
Теперь можно и оглядеться. Обе личности мне знакомы. Поселковые ППС-ники на базаре бывают часто, а там мимо меня не пройдешь. Так что, дорогие мои Василь и Серега, будем с вами общаться как со старыми приятелями.
— Кто девчонку приказал взять? — спрашиваю, ткнув сержанта в затылок бутылочным горлышком. Тот вздрагивает, приняв его за ствол.
— Так хто? — отвечает нехотя, — Котьельныков подзвоныв.
— Не начальник ваш? Точно?
— Та ни! Котьол! Вин же нас так постийно пиднаймаэ, мы дивок типа як заарештовуем и йому до хаты веземо. От и зараз мене набрав, сказав щоб оцю забралы…
Похоже что мент не врет. Да и про Котельникова я подобное слышал, городишко-то маленький. Что он малолеток к себе до хаты затаскивает и пользует. Девки потом, естественно, молчат — в Русе с её провинциально-сельскими нравами для малолетки прослыть изнасилованной все равно что носить плакат «У меня СПИД!». Менты разбираться не будут, зато окружающие станут шарахаться, как от чумы… А «дядя Сережа», как говорили, кому денег потом дает, кого просто обедом накормит… Вот и молчат девчонки, как рыба об лед…
Ни хрена опять я не понимаю, чего Котельников, или кто там за ним стоит, от Милки хочет на самом деле. Но это уже потом. Проблемы решаем по мере их актуальности. А сейчас самая актуальная — два побитых мента. Но она, на мой взгляд, вполне разрешима.
— Ну шо, хлопцы! — говорю голосом сурового старшины. — Ксивы ваши со шпалерами я с собой заберу. — Да не ссыте, не навсегда. Будете вести себя разумно, завтра позвоню, скажу где их спрятал. Шум подымете — из органов вылетите. На базаре место контролера освободилось, так что один уж точно без работы не будет… Как поняли, братья, прием…
— Та ясно, Витю! — отвечает, очнувшись Василь. Он, хоть и за рулем, но старший среди двоих. — Шо ж ты не казав, шо дивка твоя? Мы б домовылысь! А то зразу спецназом махать, як у своей Югославии…
Ага, договорились бы вы со мной, как же… Ну да ладно, главное решено, а дальше уж как кривая вывезет.
— В общем, вы пока сидите тише воды, ниже травы. Ничего не видели, ничего не слышали. Если все будет нормально, завтра позвоню, скажу, где майно забрать. Уяснили?
— Та отож!
— Телефон свой мобильный черкни. Только без глупостей! — протягиваю Василю вместо бумаги двухгривенную купюру и ручку, обнаруженную в заднем кармане спинки. Тот неудобно пристраивает деньгу на ладони и, сопя, рисует цифирь.
В обнаруженную в том же кармане грязную холщовую торбу укладываю трофеи, а вслед за ними и «Хортицу»- чудодейницу. Выскальзываю из машины. Оглядываюсь. Наш скоротечный боеконтакт прошел без внимания окружающих — от десятка тусующихся на остановке ментовоз закрывают маршрутки.
Котельникова нет в поле зрения. Слинял, вызвав ментов… Мила так и сидит в машине, сжавшись от ужаса. Блин, привыкать пора! Попала в колесо — пищи, но бежи! Хватаю ее за локоть, и выдергиваю из бобика.
— Уходим, бегом марш!
«Бегом марш» у меня получается не особо, но мышцы разогреваются, и боль отступает. Мы проскакиваем между заборами, врезаемся в густую стену кустарников, и, проломившись сквозь колючие ветки, скатываемся на дно неглубокого овражка.
Места эти мне знакомы. Тихие места, спокойные. Аэродром готовили к войне не понарошку, а потому здесь вокруг — сплошные заброшенные военные сооружения. Пулеметные точки без пулеметов, кабельные колодцы и прочая железобетонная хрень, которой нашпигованы подходы к бывшему стратегическому объекту. Даже если хлопцы не сдержат слова и настучат, пусть попробуют найти! Тут черт ногу сломит! В просвете между листьями сереет полукруглая верхушка НУПа — необслуживаемого усилительного пункта связи. Идем туда.
Внутри достаточно ожидаемый мусорный завал. Стараясь не наступить на гвоздь или битую бутылку, осторожно заходим. Расчищаю место в паре метров у входа, под нависшей бетонной плитой. Первой загоняю Милу, следом залезаю сам. Подгребаю ворох листьев, закрывая проход. Ну все. Мы в домике. Нас не видно, а если песни орать не будем, то и не слышно. У нас же подход к НУПу — как на ладони.
Мила начинает стучать зубами. Не от холода, внутри бетонной коробки на удивление тепло, все же забортная жара делает свое дело. Похоже, что от шока начала отходить. Вообще на удивление правильная девчонка. У машины не тормозила, в обморок не падала, исправно бежала по команде. И в отходняк упала, только когда мы унесли ноги.
Ну пусть пока в чувство приходит, а Чапай будет думу думать…
Если похищение Милы силами двух тупых ППС-ников, да к тому же по наводке штатного городского педофила, было продолжением ночной попытки ее убить, то я ничего не понимаю в колбасных обрезках. Если Котельников просто хотел заполучить девчонку, то зачем амбал ее вешал? Если он хотел ее убить, или, как вариант, получил заказ, то нафига дергать ментов? Свистнул бы того же амбала, и все дела… Что-то здесь не клеится, братцы, как говорил один знакомый токсикоман…
