– А почему же тогда оно… Хотя бы пытается – грызть сахар?
– Ну, как учёный я сейчас точно не могу сформулировать. Но как трезвомыслящий (Относительно, конечно! Особенно – поглядев на такое!) доктор наук, могу предположить. Оно хочет сделать вам, сержант, приятное. И оно отлично понимает, что и вы хотите сделать приятное – ему.
То, что док – по-крайней мере – реалист, Билл знал и так. Когда они со странным гостем вошли в лабораторию, ассистенты, лаборанты и помощники Мангеймера восхищёнными возгласами и удивлёнными репликами дали понять, что тоже, как и пехотинцы, видят «попугая».
Док, сразу вышедший из кабинета на гомон, сразу приказал всем заткнуться, и убрать загребущие руки, тянущиеся в попытках потрогать/погладить этакое чудо. Буркнул: «Ну, я рад, что хоть одного добыли», и увёл Билла к себе в кабинет.
Там предложил сержанту сесть. Сам прошёл, и опустился за стол, заваленный фотографиями, флэшками, и Отчётами – даже на бумаге. Билл знал, конечно, что главный аналитик у них – тот ещё «ретроград и консерватор», но чтобы настолько…
– Смотрю, нашёлся-таки смельчак. Могу предположить, как именно вы, сержант, разжились новым питомцем. Но будет лучше, если вы сами, подробно и со всеми возможными деталями, поведаете, так сказать, историю приобретения.
– Да, сэр. Ну, собственно, я видел птиц ещё прошлой ночью. А сегодня… – Билл, чётко формулируя, (После напарника и лейтенанта третий рассказ – буквально отлетал от зубов!) рассказал, что увидел, что подумал, чего страстно захотел, и что сделал.
Доктор не перебивал, оглаживая подбородок, и глядя поверх чуть приспущенных на нос очков (Да, годы брали своё, и Мангеймеру пришлось для чтения обзавестись этим старинным приспособлением, «не царапавшим», как он объяснял окружающим, «радужку».) то на Билла, то на его питомца. Когда Билл «иссяк», спросил:
– Значит, «очень понравился»? И вы, сержант, его просто – пригласили?
– Ну да. Так и было. Он… очень красивый! Хороший. И умный. – как бы подтверждая это, странный питомец засунул изогнутый клюв прямо Биллу в ухо, и тот снова разулыбался, – Ну, видите?!
– Вижу. Никогда бы не поверил, если б не видел. Идёмте-ка.
Исследования нового питомца на всех возможных приборах и сканнерах ничего не дало. Вернее – дало чертовски мало, потому что как выразился Мангеймер, «Отрицательный результат – тоже результат. Но – не в нашем случае!»
– Так что, доктор? Он… э-э… Нематериален?
– Именно так. Абсолютно. Конкретно. Безусловно – нематериален.
Но то, что он каким-то образом проецируется на молекулах воздуха внутри корабля – сомнений нет. То есть – в вакууме его наверняка не видно. Но вот как, и что проецирует это изображение… Я до сих пор в недоумении: каким это образом мы все видели и видим этих созданий. (А видели, оказывается, почти все! Но, естественно, все и побоялись заикнуться хоть кому-нибудь об этом. Чтоб, стало быть, не списали. По болезни. С психическими расстройствами в космосе делать нечего! Прецеденты известны.) И ещё более интересный вопрос: как вы, сержант, с ним общаетесь, если оно не слышит вашей – Да и ничьей! – речи?
– Ну… Насчёт слуха, наверное, ваша правда, доктор, сэр. Он вряд ли слышит, если бесплотен. Но он… Понимает меня! Точно вам говорю: понимает! Мысли мои читает, что ли… Но вот – понимает! И даже чует, что он мне… Очень понравился! И он… Словно передаёт и мне – часть своей приязни. Я ему тоже… Понравился! А он… Правда, красивый?
– Да красивый, красивый… Настоящий «лапочка», как сказала доктор Забитцер. И то, что вы ему тоже, несомненно, нравитесь, понятно и ежу.
Но проблема не в этом. Проблема в том, что вы – всё ещё сержант морской пехоты. То есть – кадровый военный. И согласно чертового Устава, не имеете права на… Домашних питомцев. Даже вот таких – нематериальных. Потому что: во-первых – отвлекающий фактор. А во-вторых – вы с ним вносите «ненужную суету и нездоровый интерес среди персонала», как сказал бы наш любимый крючкотвор от бюрократии – полковник Саймон.
– Господин доктор, сэр… А не могли бы вы попробовать… Уговорить полковника Саймона – сделать в данном случае исключение? Отступить от пунктов Устава? Ведь ребятам… Да и штатским – наверняка будет чертовски приятно посмотреть на него?
– Хе-хе… Будет-то – точно будет.
А вот отступить от параграфов Устава… Хм. Попробовать уговорить, конечно, можно. Этот паршивец и правда – симпатичный. И если, скажем, держать его где-то в… Ну, например, общественном, общедоступном месте, типа комнаты рекреации – то есть, Оранжерее, где все смогут смотреть на этого «лапочку», и заряжаться, так сказать, любовью к природе, и всему живому и прекрасному…
И где он не будет «отвлекающим фактором», когда вы будете на Заданиях…
Чёрт возьми, сержант. Ваша мысль мне понравилась.
Почему бы и не попробовать?
– Нет, разумеется! Ничего это существо не откусило! – Билл поспешил убрать сахар обратно в нагрудный карман, – Оно – бесплотно. Да вы и сами видите, полковник! Кусочек же – остался точно таким же, как до «кусания»! – док Мангеймер уже начал тихо сатанеть, но внешне старался этого не показывать – знал, что так будет только хуже.
Полковник же Саймон сопел, сердито хмурился и поджимал губы. Но высказался категорично:
– Нет! Пусть нам и не грозит «заражение» его микробами-вирусами-бациллами, и он, как вы говорите, может поспособствовать «поднятию боевого духа и настроения контингента», я на себя такую ответственность взять не могу!
Пусть решает генерал!
Генерал Лусек не торопился озвучить своё решение. Снова спросил:
– Так, говорите, доктор, абсолютно нематериален?
– Абсолютно. – доктор Мангеймер, которого только что с большим знанием дела «доставал» полковник Саймон, и который сейчас в двадцатый раз вынужденный повторять свои аргументы, старался сдержаться, и не вспылить.
Не-ет, это – не Шемпп, который обычно ситуацию чётко «просекал», и верно «оценивал боевую обстановку» за доли секунды. Тут надо – разжёвывать, и методично вдалбливать! В тупое и твёрдое, заспиртованное в параграфы Уставов и Методических Руководств, солдафонское мировоззрение!
Генерал встал из-за стола. Не торопясь обошёл вокруг сержанта Хинца, так и стоявшего посередине кабинета.
Сержант, как и его питомец, тихо, и, словно выпрямив тельце по стойке «смирно», сидящий у того на плече, только поворачивали головы: Билл – как положено по команде «Равнение направо! Равнение налево!», птица, косясь на кучу блестящих регалий на груди генеральского мундира – с явным подозрением.
Генерал, не найдя в осматриваемых ничего принципиально нового, буркнул:
