Здесь было утро. Ночью, видно, прошел дождь. С только что распустившихся листочков ольхи-людоедки свисали мутные капли. Побеги чуть шевелились; тяжелые черные почки на концах ветвей, к счастью, не успели еще лопнуть. В них наливались соком туго скрученные отростки — жала, готовые впиться в любую теплую плоть.
Орми быстро провел Эйле через заросли, и они взобрались на покрытый лишайником плоский камень, от которого начинался крутой и скользкий подъем на северный склон ущелья.
Вдруг позади раздался треск. Медведь Элгара стремительно мчался к ним, круша сухие деревца и сдирая с камней мягкие моховые подушки.
— Лезь на скалу! — скомандовал Орми.
— Не надо — Эйле взяла его за руку — Он нас не тронет.
— Ну да! Несется прямо на нас! Лезь!
Но Эйле не двинулась с места, и у Орми не осталось времени на уговоры. Медведь был рядом. Орми обнажил меч и крикнул:
— Ну, чего ты хочешь? Мы не вернемся в подземелье! Смотри, мой коготь подлиннее твоих! Ступай прочь!
Зверь остановился у самого камня. Его нос почти касался ступней Орми. Медведь сел на задние лапы, заворчал и смешным жестом поманил людей к себе.
— Уходи, зверюга. Пусть Элгар не тревожится о нас. Мы сами выбрали свою судьбу. А у него еще остались слушатели.
Медведь зарычал громче, в два прыжка обогнул камень и вскочил на него, отрезав людям путь к отступлению. Потом он решительно двинулся вперед, мягко ступая и искоса поглядывая на меч.
— Стой, или я… — Орми замахнулся. В тот же миг Эйле отстранила своего спутника, подбежала к зверю и без страха положила руку на косматую голову.
— Так будет лучше, — заговорила она спокойно и тихо, поглаживая медведя по загривку. — Лучше для всех. Нам плохо под землей. Мы захотели на волю. Здесь много зла, но зато все настоящее, большое и невыдуманное. Ветер и мох. И ни к чему все подземное счастье, если снаружи не будет жизни. Прощай. Ты хороший зверь. А мы пойдем.
Орми немного расслабился, оперся на меч. Медведь, казалось, внимательно слушал девочку. Морда у него стала какая-то грустная. Потом он дернул ухом, отвернулся, неторопливо слез с камня и побрел назад, к потайному входу.
— Ловко, — сказал Орми. — С тобой не пропадешь.
— Ты бы убил его?
— Вряд ли я с ним справился бы в одиночку. Медведь есть медведь. Хотя и меч хорош.
— Но тебе не было бы его жалко?
— Если бы он напал? Нет. Ты говоришь как Элгар.
— Просто я не знаю, кто прав.
Они вскарабкались на гриву и спустились по ее северному склону в лес. Жизнь пробуждалась повсюду. В расщелинах еще лежал снег, он был почти черный и кишел снежными гусеницами. Во влажных ямах наливались соком жирные скользкие соплянки. Где-то на болоте хрипела, задыхаясь, шальная ворона, сдуру севшая на хищный лист живоглотки. Комары еще спали.
Орми и Эйле шагали на север, по колено в мокром пахучем кустарнике нэр. Черные листья осыпались и липли к ногам.
— Чтобы попасть в Дуль-Куг, — сказала Эйле, — нам придется пройти весь Гуган.
— А нельзя ли обойти его? Что, если двинуться на восток вдоль стены? Ведь рано или поздно стена должна повернуть на север. Помнишь рисунок на шкуре?
— Да, там страна Каар-Гун, сплошное болото. Но это, наверное, все-таки лучше, чем Гуган. А такого хорошего леса, как здесь, мы нигде больше не встретим.
Орми пожал плечами.
— Конечно, болото лучше. Я по болотам умею ходить, не утонем.
Заночевали в корнях поваленной сосны.
— Элгар все зовет, — сказала Эйле. — Говорит, мы погибнем зря.
— Зря? — Орми задумчиво ковырял палкой угли. — Разве что-нибудь на земле может случиться зря? В наших душах живет Слово Имира. Куда оно денется после смерти? Может быть, так и нужно, чтобы мы погибли.
— Кому?
— Имиру. Может, мы, люди, — всего лишь часть, ступенька, один шаг длинного пути, который должна преодолеть душа, прежде чем…
— Чем что?
— Да отстань ты, — разозлился вдруг Орми. — Вот привязалась. А я-то, дурень, все болтаю, болтаю невесть что…
— Вот именно, — фыркнула Эйле. — Только я тут ни при чем. Ты сам начал рассуждать — зря мы погибнем или не зря.
— А ты-то как думаешь?
— Я думаю так: если мы погибнем, то это и будет значить, что все было зря. А еще я думаю, что мы не погибнем. А еще — что давно пора спать.
Утром с болота налетел ядовитый ветер. Орми вырвал клок мха, прижал его к лицу спящей Эйле. Другой такой же — себе.
— Дыши через мох! Это ненадолго. Сейчас рассеется.
— М-м-м… м-м!
— Лежи, не дергайся!
Смрад и впрямь скоро стал слабеть. Тогда они двинулись в путь и шли до полудня. Эйле вдруг встала как вкопанная и уставилась в небо.
— Ты чего?
Орми проследил за ее взглядом и оцепенел от ужаса. Огромное крылатое чудище неслось высоко над лесом. Оно металось из стороны в сторону и летело зигзагом, высматривая что-то внизу. Уже были слышны глухие хлопки перепончатых крыльев.
Орми схватил Эйле в охапку и нырнул вместе с ней под густую ель.
— Будем тихо лежать — может, не найдет, — шепнул он.
— Найдет! Он уже почуял нас.
Крылья шумели все ближе. Орми ощутил движение воздуха, заколыхались ветки высоких сосен…
— Уши надо заткнуть.
— Чем?
— Да вот… хоть мхом.
Наверху затрещали сучья, и гигантский летун обрушился на землю в десяти шагах от елки, под которой спрятались Орми и Эйле. Они увидели в просвете его морду — сморщенную черную личину с глубокими глазами, приплюснутым рылом и круглым ртом, похожим на присоску водяной змеи. Голова чудовища медленно поворачивалась, пока его взгляд не упал на людей.
Никогда еще Орми не испытывал такого ужаса. Взгляд марбианина проникал сквозь его кожу и плоть, пронизывал все тело, добирался до мозга… Потом подернулись мутной слизью и пришли в движение складки вокруг рта… и Орми услышал щебет, пока еще неразборчивый, с трудом прорывающийся сквозь мох и ладони. И тут же словно огонь вспыхнул в мозгу, невыносимая боль наполнила все его существо, и тело, и душу… Потом вдруг все стихло, только земля вздрагивала под чьими-то тяжелыми шагами.
Марбианин больше не смотрел на них — что-то отвлекло его. Он подпрыгнул на коротких упругих ногах, растопырил крылья, выгнул шею. Мускулы на его морде надулись, глаза выпучились.
— Кто-то спешит нам на помощь!
Только услышав голос Эйле, Орми заметил, что уже не зажимает ладонями уши.
— Ну, раз так… — Орми вскочил и выхватил меч.
— Не надо! Не делай этого!
Но Орми уже выбрался из-под еловых ветвей и бежал к марбианину — тот сидел к нему боком, надуваясь и громко шипя. А земля дрожала еще явственнее, и когда Орми оставалось не более трех прыжков до врага, из зарослей показался Белолобый. Он несся в атаку, опустив бивни почти до земли.
